В тела свои разбросанные вернитесь - [76]

Подобно призраку, он легко и бесшумно передвигался впереди своего преследователя, намереваясь, как казалось, выйти к Реке. Бартон не отставал, хотя и не понимал, зачем он это делает. Сила вернулась к его ногам, и в глазах больше не двоилось. Вскоре он настиг Геринга, который, сидя у самой воды, напряженно всматривался в испещренные звездами воды Реки.

— У вас теперь все в порядке? — спросил задыхаясь Бартон.

Геринг от неожиданности вздрогнул. Он начал подниматься, но затем передумал. Застонав, он уткнулся головой в колени:

— Я помню, что я сделал. Но почему? О Боже, почему? Карла говорила мне, что утром, если не ночью, уйдет от меня. Она сказала, что уже больше не в силах терпеть тот шум, который я произвожу ночью во время кошмаров…

«Карла? — удивившись, отметил про себя Бартон. — Вроде бы, Геринг говорил, что так звали его первую жену».

— …Я стал совершать довольно странные поступки, — тупо говорил Геринг. — Я умолял ее остаться. Я говорил, что очень ее люблю. Что я умру, если она меня покинет. Но она сказала, что уже не любит меня. И вдруг мне показалось, что если я хочу удержать ее, то должен убить. Она поняла, чего я хочу, и с криком бросилась из хижины. Все остальное вы знаете.

— Я хотел прикончить вас, — сказал Бартон. — Но теперь я понял, что вы, как сумасшедший, не отвечаете за свои поступки. Здешние люди, разумеется, не примут подобное извинение. Вы знаете, что они сделают с вами — они повесят вас за ноги головой вниз и оставят висеть, пока вы не умрете.

— Я не понимаю, что это! — вскричал Геринг. — Что случилось со мной? Эти кошмары! Поверьте мне, Бартон! Если я согрешил, то мне уже воздано. Но я не могу остановить расплату! Мои ночи превратились в ад, и скоро таким же адом станут и мои дни! Значит, у меня остался только один способ обрести покой! Значит, я должен убить себя! Но ведь это не принесет мне никакого избавления! Я проснусь, и тогда снова наступит ад!

— Держитесь подальше от жвачки, — заметил Бартон. — Вам придется трудно, но вы должны избавиться от этой привычки. Как-то вы рассказывали, что на Земле вам уже удалось одолеть привычку к морфию!

Геринг поднялся и взглянул на Бартона.

— Я так и сделал! Я не прикасался к резинке с той минуты, как очутился здесь!

— Что?

— Но я клянусь! Вы полагали, что я пользуюсь этой дрянью, потому что меня постоянно преследуют ночные кошмары? Нет, у меня нет ни кусочка резинки. И как видите, от этого ничего не изменилось!

Несмотря на всю ненависть к Герингу, Бартон почувствовал к этому человеку жалость.

— Вы сами для себя стали Пандорой и теперь, похоже, не в состоянии закрыть крышку. Я не знаю, чем все это кончится, но мне не хотелось бы быть на вашем месте. Правда, нельзя сказать, что вы этого не заслуживаете.

— Я одолею их, — спокойно и решительно произнес Геринг.

— Вы имеете в виду, что одолеете себя? — покачал головой Бартон. Он с трудом повернулся и собрался уже уйти, но остановился, чтобы сказать последнее слово:

— Что вы теперь будете делать?

Геринг махнул в сторону Реки.

— Утоплюсь! Попробую еще раз начать все с самого начала. Может быть, в следующем месте я смогу лучше собраться с силами. Да к тому же я определенно не хочу, чтобы меня подвесили за ноги, как цыпленка на витрине мясной лавки.

— Тогда, оревуар! — произнес Бартон. — Желаю удачи.

— Спасибо. Вы знаете — вы не такой уж плохой. Только одно слово в качестве совета.

— Что?

— Хочу вам дать один совет. Держитесь и сами подальше от резинки! До сих пор вам везло. Но когда-нибудь она вцепится в вас так же, как вцепилась в меня. И у вас появятся свои демоны, и они будут так же жестоки и чудовищны, как и мои.

— Чепуха! Мне нечего от себя утаивать! — громко рассмеялся Бартон. — Я достаточно нажевался этой дряни, чтобы понять это.

Он ушел прочь, но продолжал думать о предупреждении. Он пользовался этим наркотиком раз двадцать. И после каждого раза клялся себе, что больше никогда к нему не прикоснется.

На пути к холмам он оглянулся. Неясная белая фигура Геринга медленно таяла в серебристо-черных водах Реки. Бартон отдал честь, не в силах сдержать столь драматический жест. Чуть позже он уже позабыл о Геринге. Боль в затылке, на некоторое время утихшая, стала еще более острой, чем прежде. Колени стали подгибаться, и в нескольких ярдах от своей хижины он вынужден был опуститься на землю.

Затем он, должно быть, потерял сознание. Он не помнил ничего, что с ним происходило дальше. Очнулся он внутри своей хижины на бамбуковом ложе.

Было темно. Звезды — единственный источник света — пробивались в квадрат окна сквозь ветви деревьев. Он повернул голову и увидел в тени бледно-белое туловище сидящего рядом с ним на корточках мужчины. Перед глазами Бартона мужчина держал тонкий металлический предмет, мерцающий конец которого был направлен прямо на него.

25

Как только Бартон повернул голову, мужчина опустил предмет и заговорил по-английски:

— Долго же мне пришлось вас разыскивать, Ричард Бартон.

Бартон стал на ощупь левой рукой искать оружие. Он надеялся, что эта рука была вне поля зрения незнакомца. Но пальцы повсюду натыкались только на грязь.