В тайге стреляют - [146]

— Не говори, комиссар. В бане парились до умопомрачения, а после сутки без передыху спали. Теперь махрой чадят не начадятся.

— Добре! — Чухломин мундштуком провел по усам. — Пусть отдыхают, набираются сил. Подскажу комсомолии, чтобы в нардоме для красноармейцев интересное что-нибудь сварганили. Ну, теперь о серьезном! — Он сел за стол, кивком показал Фролову на стул. — Честно признаюсь, позавчера и вчера не стал тебе докучать: вид у тебя был — краше в гроб кладут!.. Значит, цыпуновскую банду рассеяли?

— Рассеяли, — уныло подтвердил Фролов. — К сожалению, не больше. Сдается мне, есть у них определенное место явки. Натурально — засекреченное. Несколько раз мы настигали их. Прижмем — рассыплются по тайге, словно птахи от сокола. Немного погодя глядь — они опять в одном кулаке, опять пакостят! Только часть отряда сумели уничтожить и в плен захватить. Сейчас у Цыпунова, пожалуй, самый отбор остался — матерые! Зато помощничка цыпуновского выудили! Представляешь, обложили его и кое-как взяли. До последнего патрона стоял! Гранату для себя, похоже, берег. Сзади один боец подкрался к нему и оглушил... Эх, если бы точно выведать место сбора!

За месяцы скитаний по тайге, походных невзгод и тягот Фролов заметно постарел, сутулил плечи. Обожженное ветрами, морозами и зноем лицо, казалось, никогда уже не изменит своего коричневого цвета. Морщины углубились и проступали резче. Они были будто застарелые рубцы на боевых железных доспехах. Голос звучал глуше.

— Хорошо, хоть цыпуновского сподвижника поймали, — заметил Чухломин.

Он встал и ходил из угла в угол. Трубка его раскачивалась в тонких сухих пальцах.

— Помнится, фамилия его Станов. Так, что ли? Поручик?— после продолжительного раздумья спросил Чухломин.

— Похоже, он самый... Я не допрашивал, — стесняясь чего-то, сказал Фролов. — Не по мне эта хитро-мудрость!

— Дежурный! — крикнул Чухломин. — Приведите Станова!.. Усилить наблюдение!.. Кто-кто, а он знает место явки!

— Вряд ли скажет, — вздохнул Фролов. — Отчаянный!

— Заставим!

Рассыпая табак, председатель так натрамбовал трубку, что извел с десяток спичек, а раскурить не смог. Тогда он достал из бокового ящика стола медную проволочку, обтер ее бумажкой и принялся прочищать чубук. Фролов взирал на действия Чухломина, и губы его чуть подергивало, словно он хотел что-то подсказать председателю и не решался. В коридоре послышались шаркающие размеренные шаги.

— Идет, соколик! — усмехнувшись, обронил Фролов,

Чухломин одернул гимнастерку, поставил перед столом стул. Сам сел на подоконнике, упершись в пол одной ногой. Фролов передвинулся поближе к печке. Вошел Станов. Не тая своей враждебности, оглядел красных командиров и провел кончиком языка по губам, словно пробовал что-то на вкус. Скривившись в натянутой улыбке и чересчур растягивая слова, он произнес:

— Приветствую вас, господа!

— Здесь господ нет! — осадил его Чухломин.

— Я своим привычкам не изменяю, господа! — усмехнувшись и выделив последнее слово, заявил поручик.

— Хватит кривляться, шут гороховый!.. Ваша фамилия Станов?

— Люди баяли, что отец мой носил эту же фамилию и ничего зазорного в ней не находил.

— Вы служили помощником командира в белобандитском отряде Цыпунова?

— Если бы тебя поставить рядом с Цыпуновым, девять из десятка бандитом назвали бы тебя, хам чахоточный!

Чухломин дернулся, будто его ударили, и непроизвольно шагнул к обидчику, шаря рукой по поясу. Станов с нескрываемой издевкой смотрел на председателя Чека и не шевелился, готовый ко всему. Опомнившись, Чухломин сел на свое место за столом и так стиснул подлокотники кресла, что пальцы побелели. Станов глянул на них и перевел дыхание.

— Отвечайте, что вас спрашивают! — сквозь сжатые зубы процедил Чухломин. — Служили у Цыпунова в помощниках?

— Я буду говорить то, что считаю нужным. Учтите!.. Допустим, служил. Что дальше?

— Место явки знаете?

— Нет!

— А как к отряду попадали? — вставил свое молчавший до этого Фролов. — Мы трижды разгоняли вашу банду и трижды вы опять слетались в кулак, ровно воронье на падаль. Как тут понимать прикажете?

— Понимайте, как угодно. Это ваша воля, господа... Лично меня туда друзья приводили. Причем вели с завязанными глазами, дабы при случае я вам не проболтался.

— Куда — туда? — нетерпеливо осведомился Фролов и ерзанул на стуле.

— А бог его знает — куда!

«Фролов, кажись, был прав, — подумал Чухломин, сжимая зубами мундштук трубки. — Такого типа за будь здоров не возьмешь!»

— Значит, вам совершенно неведомо, где сходятся бандиты? — подытожил он.

— Представьте себе, господа, не знал и к тому же забыл. Память-то девичья!

— А ваши сподвижники?..

— Их и пытайте!.. Чего ко мне прилипли, как банный лист к заднице? — грубо ответил Станов.

И тут случилось непредвиденное. Фролов до этого сидел вроде бы спокойно в своем уголке и лишь изредка вставлял замечания. Последние слова поручика точно оглушили его. Фролов потерял самообладание, вскочил и одним махом очутился возле цыпуновского помощника.

— Ты что, ползучая лярва, измываться?! Надо мной? Над красным командиром?

Чухломин не успел предупредить дальнейшее. Коротко размахнувшись, Фролов стукнул поручика в челюсть. Удар получился столь сильным, что Станов, взбрыкнув рваными торбасами, укатился под стол. В мгновение Фролов оказался рядом и судорожно рвал застежку кобуры. Расширившиеся глаза его стали бессмысленными, губы перекосила гримаса.