В таежной стороне - [55]
— А как золота не станет, опять прежнюю песню запоют: «Надоело! Уйдем… Хоть на хозяйские работы». А попадут на обогащенную струю — и на коле мочала, начинай сначала. Я им говорю, что больше двух месяцев на Миллионном нам не работать, все зачистим — и шабаш. И спрашиваю: «Как жить дальше и где артельные планы выполнять будем?» Молчат, о руднике будто и не слышали и, наверное, в душе на фарт надеются, — рассмеялся Рудаков.
— Знамо дело, надеются, ведь бог старателей по особому рецепту сотворил… Чего, паря, греха таить, все мы тоже надеемся, — хитро погрозив ему пальцем, ответил Захарыч.
Наговорились вдосталь и, когда стала тухнуть керосиновая лампа, залегли вповалку на полатях, накрывшись с головой пахучими тулупами. Вскоре раздался дружный храп, и только Рудаков, несмотря на усталость, не мог сомкнуть глаз. Он думал о новом инженере Быковой, с которой его на днях познакомил Степанов. Она чем-то напомнила Зину, разбередила душу. Скажи на милость, пришла на Миллионный, и сразу невесть откуда повалило золото. Легкая рука у нее.
Рудаков повернулся на бок и под визг бушевавшего за ветхой стеной ветра вскоре погрузился в тяжелый сон.
На другой день буран притих; проглянувшее солнце холодно посмотрело на растрепанную тайгу: что понаделал ветер в его отсутствие!
По настоянию Рудакова Захарыч отпустил бригаду в поселок. Людям нужно повидать семьи, помыться в бане, запастись продуктами. А сам Захарыч, наказав через Рудакова Наташе прислать табаку, остался один домовничать в зимовье.
Бригадир прошел на лыжах от лесосеки до обрыва. Затесал деревья под порубку, расставил вешки по трассе будущей дороги. У обрыва присел на пень, закурил и задумался. Седой и строгий, долго смотрел выцветшими глазами вниз, где чуть виднелась заснеженная выпуклая линия борта гидравлической канавы.
— Столкнуть леса туда будет просто — круча-то какая! — думал вслух Захарыч. — Труднее построить ледянку…
Осторожно, придерживаясь руками за шершавые стволы деревьев, спустился по склону. Долго ходил вдоль канавы и лыжной палкой, как щупом, терпеливо искал выпуска — отверстия, через которые на гидравликах сбрасывали воду. Наконец, под глубоким снегом он нащупал деревянный затвор первого выпуска и через двести метров от него — второй. «Значит, будем и дорогу намораживать участками по двести метров. Расчистим метра на полтора в ширину, обвалуем снегом и пустим воду… Да по такой дороге не только лес, а и дрова на целый год прииску перевезем», — решил старик, довольный своей находкой.
Отбуранило. После свирепого вьюжного гама в тайге вновь воцарилось торжественное спокойствие. Только визг пил, стук топоров да тяжелое уханье падающих деревьев пугали таежное зверье.
— О-го-го! Гляди, какую просеку за неделю прорубили! Глаза страшатся, а руки делают, — весело гоготал дядя Кузя, втягивая носом кислый запах ошкуренной осины.
— А Пихтачев не верил, ему все теперь не нравится, раз его не послушали. И неплохой мужик, а попала вожжа под хвост, зауросил. Краснов его подзуживает: дескать, на свои похороны торопиться не след, — с сожалением говорил бригадир.
— Кнут ему нужен, чтобы в чувство привести, — беззлобно ответил дядя Кузя, обтесывая топором лесину.
Оставалось спилить не больше двух десятков деревьев. За их стволами уже просвечивал обрыв, где заканчивалась лесная дорога.
Захарыч протоптал тропинку к ближайшей пихте, потом окопал ствол и взял лучковую пилу. Тонкая, длинная, она легко врезалась в дерево, осыпая снег золотыми опилками.
— Еще одно, — громко перекликался с соседом жадный до работы бригадир.
Через несколько минут крона пихты стала крениться, послышался треск надломившегося ствола. Захарыч отбежал в сторону. Пихта ухнула, повалив небольшую осину.
Захарыч успевал приглядеть за всеми делами бригады. Теперь он торопился на ледянку, ее начали намораживать.
Из старого выпуска в гидравлической канаве по деревянному желобу тихо бежал маленький, дымящийся на солнце ручеек. Рядом стояла расстроенная Маша Иптешева, она пожаловалась Захарычу на недостаток воды.
Намораживание шло медленно, а это была ее первая работа на стройке.
— Где-то теряем воду. Пойдем посмотрим у старых сплоток. Там раньше была промывина.
Захарыч был прав: не доходя нескольких шагов до причудливо запорошенных сплоток, они услышали журчание ручейка.
— Вода по своему фарватеру мимо канавы уходит, прямо река! Давай подсыплем борта и затрамбуем промоину. Аврал! — скомандовал бригадир и в валенках полез в воду.
Заделав глиной промоину, старик нагнулся к желобу, чтобы помыть руки, и вздрогнул от неожиданного грохота. С обрыва сорвалось огромное бревно и плашмя упало в глубокий снег у самой ледяной дороги. За ним следом, переворачиваясь в воздухе, полетели еще бревна, поднимая при падении фонтаны снежных брызг.
— Пошел лес, пошел, якорь ему в глотку! — закричал Захарыч и побежал к лесосеке.
…А через две недели голубая лента ледяной дороги вилась у подножия горы, и маленький, монгольской породы конек бодро тянул по ней большие сани с вертикальными стойками, доверху нагруженные лесом.
Это была первая победа строителей рудника, укрепившая их веру в себя.
Автор романа «Инженер Северцев» — писатель, директор научно-исследовательского института, лауреат премии Совета Министров СССР, а также ВЦСПС и СП СССР, — посвятил это произведение тем, кого он знает на протяжении всей своей жизни, — геологам и горнякам Сибири. Актуальные проблемы научно-технического прогресса, задачи управления необычным производством — добычей цветных и редких металлов — определяют основное содержание романа.«Инженер Северцев» — вторая книга трилогии «Рудознатцы».
Этот роман завершает трилогию, посвященную жизни современных золотодобытчиков. В книге читатель встречается с знакомыми ему инженерами Северцевым и Степановым, узнает об их дальнейшей жизни и работе в горной промышленности, вместе с героями столкнется с проблемами производственными и личными.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.
Содержание нового произведения писателя — увлекательная история большой семьи алтайских рабочих, каждый из которых в сложной борьбе пробивает дорогу в жизни. Не сразу героям романа удается найти себя, свою любовь, свое счастье. Судьба то разбрасывает их, то собирает вместе, и тогда крепнет семья старого кадрового рабочего Ивана Комракова, который, как горный алтайский кряж, возвышается над детьми, нашедшими свое призвание.
Роман Владимира Степаненко — о разведчиках новых месторождений нефти, природного газа и конденсата на севере Тюменской области, о «фантазерах», которые благодаря своей настойчивости и вере в успех выходят победителями в трудной борьбе за природные богатства нашей Родины. В центре — судьбы бригады мастера Кожевникова и экипажа вертолета Белова. Исследуя характеры первопроходцев, автор поднимает также важнейшие проблемы использования подземных недр.
Человек и современное промышленное производство — тема нового романа Е. Каплинской. Автор ставит перед своими героями наиболее острые проблемы нашего времени, которые они решают в соответствии с их мировоззрением, основанным на высоконравственной отношении к труду. Особую роль играет в романе образ Москвы, которая, постоянно меняясь, остается в сердцах старожилов символом добра, справедливости и трудолюбия.
О Великой Отечественной войне уже написано немало книг. И тем не менее роман Григория Коновалова «Истоки» нельзя читать без интереса. В нем писатель отвечает на вопросы, продолжающие и поныне волновать читателей, историков, социологов и военных деятелей во многих странах мира, как и почему мы победили.Главные герой романа — рабочая семья Крупновых, славящаяся своими револю-ционными и трудовыми традициями. Писатель показывает Крупновых в довоенном Сталинграде, на западной границе в трагическое утро нападения фашистов на нашу Родину, в битве под Москвой, в знаменитом сражении на Волге, в зале Тегеранской конференции.