В стране золотой - [24]

Выбрал небольшую косу. В ее верхней части — «голове» — набрал полный ковш гальки, песка, ила — подряд, что оказалось под лопатой. Перешел к узенькому руслу, выбрал место поудобнее и начал мыть.

Во время любого паводка поток особенно интенсивно разрушает склоны и даже собственные русловые отложения. Как говорят горняки, «перебуторивает»— перемешивает, поднимает, а затем откладывает где-нибудь ниже, на новом месте. В первый момент, когда понизится скорость, поток отложит все, что несет, без разбора. Но уже чуть пониже начнется сортировка доставленного материала. Более тяжелые частицы будут передвигаться медленнее и постепенно проникать глубже, а легкие будут уноситься или останутся на самой поверхности. Это особенно хорошо видно на песчаных и галечниковых косах.

Пока коса «свежая», ее состав отражает все наличие горных пород и минералов, слагающих борта и дно вышележащей части долины.

Ковш, или «лоток», с набранным в него материалом погружают в большое корыто или спокойный участок русла, лучше в заводи. В воде, чаще всего руками, перебирают содержимое ковша, отбрасывают крупную гальку, смыв прилипшие к ней частички глины, так как именно к ним могли прильнуть золотинки. Стараются, чтобы вся мелочь осталась в ковше. А затем, чуть наклонив, начинают отмучивать, покачивая ковш в воде. Время от времени встряхивают и перемешивают вращательным движением, чтобы все тяжелое опустилось на дно. Так постепенно сгоняют наиболее легкие обломки. Среди тяжелого остатка, который называется «шлих», могут быть многие полезные рудные минералы, а прежде всего крупинки платины или золота.

Макаров делал все, это с большим искусством. Когда же по краю раскатившегося на дне ковша шлиха блеснуло несколько крохотных золотинок, как в лихорадке, ничего не замечая вокруг, бросился дальше вверх по ключу. По дороге брал и мыл пробы, всюду встречая мелкое золото. Наконец в изнеможении присел, вытер пот рукавом со лба. Задумался.

— Видал! По всему ключу. Только доброго пока не видно. Но должно быть. Глубже взять надо.

Работал до темноты. Подкравшиеся сумерки и усталость заставили вернуться в шалаш. Опять долго не мог заснуть. Думалось, что надо быстрее двигаться к давно намеченному месту. Ну, а если и здесь не хуже? Тогда терял смысл риск, сопряженный с пребыванием на участке, куда стремился не только он, а еще и ненавистные ему люди. Правда, и здесь мог появиться тот, что накопал ямы. Но это менее страшно.

— Проверю, однако. Время еще есть. Все равно моя тропа короче. Человек я вольный, мне добра разного с собой, как им, не возить и отчетов не сочинять.

Утром на всякий случай спрятал в стороне от шалаша свой багаж, кроме двух небольших тюков, — «для виду вроде все». Приказал Жуку сторожить и снова побрел на вчерашнее место.

Отойдя несколько десятков метров от устья, Макаров выбрал терраску и начал копать округлую яму. И в этом был виден опытный разведчик. Обычно разведочную выработку — шурф — делают квадратной, вроде колодца. Сверху закладывают «оклад», как первый венец сруба, а затем начинают слой за слоем выбирать грунт. Если стенки осыпаются, то забивают очередные оклады — крепят шурф. Но когда нет леса для крепи или просто некогда этим заниматься и нет нужды надолго сохранять выработку, то копают округлую «дудку» диаметром немного больше метра. Ее не надо крепить, да и проходить быстрее.

Уже на глубине нескольких десятков сантиметров от поверхности грунт оказался смерзшимся. Пришлось приостановить работу. Хотел было промыть то, что вынул, но и здесь был лед. Надо было ждать, пока оттает.

Перешел выше по течению на сотню метров и начал новую дудку. Здесь тоже быстро встретился мерзлый грунт и, кроме того, было много крупных окатанных камней — валунов. Пришлось двигаться дальше.

К полудню было начато пять дудок. Вернувшись к первой, Макаров наскоро поел, немного посидел на согретом солнцем камне и отправился мыть пробы.

Золото попадалось всюду, но количество его было немногим больше, чем вчера.

Теперь он вернулся к лесу, в основную долину, выбрал несколько сухих деревьев и перетащил их к дудкам. Потом свалил и также разделал на дрова свежие ели, из тех, что были поближе к начатым выработкам. К вечеру в каждой из них был выложен костер из сухого леса в смеси с сырым. Это было сделано в расчете на то, чтобы «пожог» горел медленно, а еще лучше, чтобы тлел; так сильнее прогреется грунт и не успеет совсем остынуть к утру.

Сложив в стороне костер из сухостоя, долго грелся около него, дожидаясь, пока нагорело побольше углей, и тогда разнес их по дудкам в качестве растопки.

Пожоги разгорались медленно. Дым накапливался в дудке, потом клубом вырывался на поверхность. Постепенно над долинкой ключа вставали фантастические дымовые колонны, качавшиеся от ветра. В верхней части, еще не достигнув уровня водораздела, они переламывались и превращались в сплошную завесу, плывшую вниз по долине.

На следующее утро Макаров выбросил недогоревшие головешки и обвалившийся со стенок грунт в сторону— «отвал». Затем начал выкладывать грунт, оттаявший на дне дудок, ниже вчерашней проходки.