В стране сказок - [5]

«Разве язык тоже может устать? Ноги устают, если за ним кто-нибудь долго гонится. И руки устают, если повиснуть на ветке дерева. Но язык?» — он провел им по губам и сказал тихо:

— Я этого раньше не знал.

Мальчик помечтал о том прекрасном времени, когда вырастет большой и ему не надо будет спать днем. Он решил, что и ночью не стоит спать. Смотрел бы телевизор, слушал сказки. А днем бы с ребятами играл на улице.

«Правда, взрослые никогда не играют. У них всякие важные дела. А я буду играть», — подумал Аслан.

Могла бы мама всем ученикам ставить пятерки и не сидеть так долго над их тетрадями? Могла бы. И ученики были бы рады, и она бы имела время поиграть. Ученики ведь научились писать, если исписывают целую тетрадь мелкими буковками. Мама вместо одних букв пишет красными чернилами другие, что-то вычеркивает, рисует на полях палочки и птички. На это уходит много времени. А играть когда?

И бабушка Разиат могла бы отпускать телят с коровами на пастбище. И сытые были бы телята, и чистые. Что, Аслан не видел, как коровы язычками умывают своих телят! «Нельзя так», — говорит бабушка. И чистит колхозных телят, и кормит, и ласкает их целыми днями.

А дедушка как узнает, что корова больна? Ведь говорить животные не умеют, хотя языки у них огромные. Зачем здоровой корове уколы делать? Да еще большущей иглой! От нее коровам — один вред! Мычат они от боли, а дедушка говорит им ласковые слова и просит потерпеть немного.

«Тебе нравится, когда корова плачет?» — спросил Аслан дедушку.

«Если корове не сделать прививку, она может заболеть. Болезни надо предупреждать», — ответил дед.

Аслан не понимает, что значит «предупреждать», но дедушка похлопал его по плечу и успокоил: «Подрастешь немного и все сам поймешь».

Аслан снисходительно улыбается, вспомнив слова деда. Он, конечно же, большой и знает, что взрослые не всегда правы. Все им кажется, что маленькие ничего не понимают.

Например, кто-нибудь из взрослых купает Аслана перед сном. В ванночке купает. С мылом. А утром велят снова мыть лицо! Зачем мыть чистое лицо? Или надевают на него чистые брюки, а вечером ругают, что Аслан их выпачкал. Утром он просит надеть на него вчерашние, уже грязные, чтобы другие не пачкать. Не дают, говорят, что из дому положено выходить чистым. А для чего? Чтобы вечером поругать. Вот для чего!

Аслан лежал рядом с матерью и думал обо всем этом, а потом спросил:

— Мама, как ты думаешь, отдохнул мой язык?

Мама не ответила. Она уснула, подложив ладонь под щеку, и чему-то улыбалась во сне.

Аслан обрадовался, что мама уснула. Слез на пол и на носочках вышел из комнаты.

Во дворе навстречу ему, весело размахивая хвостом, бежал Гибис.

— Зря меня мама выкупала. Я все равно не уснул, — сказал ему мальчик, и они отправились на улицу.

Приехал

В тот жаркий полдень Аслан сидел под тутовником около своего дома и через синее стеклышко наблюдал за муравьями. Они переползали через соломенный мостик, перекинутый от одного бугорка к другому.

Трудно сказать, чем бы кончилось его наблюдение, если бы из-за угла не выехала легковая машина. Она остановилась около самого дома.

Из машины вышел высокий дядя в светлом костюме.

Аслан подбежал к гостю и сказал:

— У муравьев огромные усы!

— Да? — удивился дядя и спросил: — Не узнаешь меня?

Аслан смутился. Лицо мужчины было ему знакомо, и голос он где-то слышал, но где именно, не мог вспомнить и виновато улыбнулся.

— Отца родного не узнал, а? — осудительно покачал головой пожилой шофер, вылезая из машины.

Аслан еще раз бросил взгляд на гостя, подался вперед и застыл с широко раскрытыми глазами. На всех фотографиях отец был в военной форме, и мальчик не мог представить его ни в какой другой одежде.

— Сынок! — услышал он заветное слово.

— Папа!

Сильные руки отца подняли его над землей. И долго они так стояли, обнявшись, отец и, заждавшийся его, сын. Оба молчали. Потом Аслан увидел, как ребята окружили машину, как Фатима стояла в стороне и с завистью смотрела на него.

— Теперь и у меня будет папа! Вот! А ты что говорила?

— Я что? Я ничего…

Фатима смотрела себе под ноги и чертила носком чувяка косые линии на земле.

— Она говорила, что ты не приедешь! А ты приехал! Приехал!!!

— Да, сынок! — И отец еще крепче прижал мальчика к себе.

— А мама? Она же не знает. Скорее к ней. — Он спрыгнул на землю и побежал к калитке. Но у калитки оглянулся, тревожно подумал: «А вдруг уедет». Вернулся к отцу.

— Я ей лучше покричу. Она услышит, — и он стал звать маму. Крикнет: «Мама!» — и хохочет. Крикнет — и снова заливается веселым смехом.

Вскоре Зера торопливо раскрыла калитку и, увидев гостя, застыла на месте. Улыбка сразу сошла с ее лица.

— Это же мой папа! — воскликнул Аслан, думая, что и она не узнала гостя.

— Да, да, — очень тихо сказала мама.

Лицо ее стало строгим и грустным. Она развязала передник, вытерла им мокрые до локтей руки и подошла к гостям.

Аслан продолжал рассказывать отцу о том, какие у него чудесные друзья, обещал познакомить со всеми.

— Мы с твоим папой поговорим, а ты поиграй, пожалуйста, с ребятами, — обратилась к нему мама, как только они вошли во двор.

— Я хочу с вами! Я…

— Аслан, поиграй с ребятами! — строго сказала мама и увела отца в беседку.