В стране Львиных гор - [56]

Около трех часов пополудни мы увидели дома Сайньи, последнего населенного пункта перед границей. У въезда в деревню дорогу нам преградил шлагбаум: толстое бревно, положенное на две рогульки. Вывеска с почти стершейся от времени надписью гласила: «Полицейский участок». Весть о нашем прибытии с быстротой ветра облетела деревню, и чуть ли не все ее жители обступили машину. Мужчины с любопытством заглядывали внутрь и при виде ружья Абдуллаха довольно переглядывались: значит, предстоит сафари, сафари же приносит деньги, а в случае удачи — и мясо. Мы вежливо представились стоявшему перед участком начальнику полиции, небрежно одетому в гражданское: здесь, в пограничной зоне, вдали от блеска столицы, авторитет власти не зависел от мундира. И еще одно открытие: тому, кто дружит с Френсисом Конте, не обязательно предъявлять документы. Формальности были улажены за несколько минут, маленький подарок закрепил новое знакомство. Все довольны, мы — желанные гости.

— Нет ли у вас с собой газет? — нетерпеливо спросил полицейский, как только со всеми делами было покончено.

Я наскреб в «Баркасе» несколько номеров «Дейли мейл» недельной давности. Полицейский радостно схватил их и сразу заторопился. В двух словах он объяснил всем, что гости приехали не охотиться, а фотографировать, и, захватив чтиво, пошел в тень, которую отбрасывал его скромный дом. Вся деревня была разочарована.

Перед отъездом Абдуллах залил до краев все канистры для воды — всего шестьдесят литров. Кто знает, сколько дней мы проведем в буше! В каждую канистру бросили дезинфекционную таблетку. Если верить инструкции, через четыре-шесть часов тепловатая жижа становится годной для питья.

Едва из зеркала заднего вида исчез последний дом деревни, дороги, если можно ее так назвать, как не бывало. Мы объезжали зигзагами каждое дерево на нашем пути и очень медленно продвигались вперед. Счастье еще, что Френсис хорошо знал эту местность. «Баркас» с трудом продирался сквозь буш, прокладывая себе путь в сухой высокой траве. Но через шесть километров он сдался, и мы выбрали место для лагеря — небольшой холмик с одиноким деревом. Рядом с холмом возвышался трехметровый термитник причудливой формы.

Мы устроились как можно лучше, и вскоре бензиновые примусы уже завели свою песенку. Дома при сборах я предусмотрел все. Чего только не было в моем багаже: аэрозоль против насекомых, туалетная бумага, губная гармоника, пуговицы, точилка, мешки, запасные стержни для шариковой ручки… А про консервный нож я забыл. И теперь мы сидели на траве в заповеднике Килими и довольно беспомощно обозревали огромный запас консервов. Какая жалость, что не все консервы продаются, как сардины, вместе с открывалкой.

— Надо же что-то предпринять, — изрек Френсис и принес из машины долото и молоток. — Сначала выхлопная труба, теперь консервы — все своим чередом.

Решительным ударом он проделал отверстие в крышке и начал ее вырубать. Жесть плохо поддавалась, сопротивляясь всеми своими острыми краями, но через некоторое время предприятие все же увенчалось успехом. Абдуллах и я последовали примеру Френсиса. Нам еще повезло: в ящике для инструментов оказалось несколько молотков и зубило.

Вечером мы обсудили планы на следующий день. В Килими меня больше всего интересуют лесные слоны. Вот мы и попытаемся найти маленькое стадо слонов. В сезон дождей толстокожие часто встречаются в этом заповеднике, но сейчас, в страшную засуху, когда все пересохло и жаждет хоть капли влаги, будет, конечно, нелегко разыскать их на высохшей равнине или в «высоком буше» — подрастающих лесопосадках. Выследить их трудно еще и потому, что в отличие от своих восточноафриканских сородичей, степных слонов, слоны западноафриканские, обитающие в лесах, не собираются в большие стада, а чаще всего бродят по своему ареалу семьями или маленькими группами. Многие века ожесточенной охоты на этих великолепных толстокожих научили их осторожности. Они бдительно следят за всем окружающим и, заподозрив неладное, немедленно обращаются в бегство. Приблизиться незаметно к серо-бурому великану трудно, хотя в настоящее время в Западной Африке у него почти не осталось естественных врагов. Для него, равно как и для бегемота и крокодила, главный враг — человек, который продолжает охотиться на него, одержимый одним заветным желанием — заполучить драгоценную слоновую кость. И законы тут бессильны.

Недаром древние римляне говорили: «Что пользы от законов там, где нет нравственности?» Еще можно пробудить совесть у самих охотников, но не у стоящих за их спиной заправил, которые, неизменно оставаясь в тени, наживают целые состояния на разбазаривании сокровищ африканской фауны.

Пока еще было светло, мы устроили себе «постели». Френсис расположился со мной рядом в «Баркасе», у Абдуллаха же были иные планы. Готовился к ночлегу он весьма странно: стер пыль с двустволки, натянул на голову шерстяную шапку, а к ней прикрепил карбидную лампу. В таком виде он напоминал шахтера.

— Только отойди подальше в буш, мы устали и хотим спать спокойно, — недовольно пробормотал Френсис, укладываясь на свое ложе.