В стране Львиных гор - [5]

После достижения независимости правительство Сьерра-Леоне немедленно приступило к расширению и модернизации причальных сооружений, чтобы ускорить непрестанно возраставший грузооборот. Ведь для такой страны, как Сьерра-Леоне, лишенной железнодорожного сообщения через сухопутные границы, морской транспорт имеет первостепенное значение. При мне на рейде обычно стояло много ожидавших своей очереди судов — верный признак того, что международные связи Сьерра-Леоне сильно расширились.

После 1966 года было построено четыре новых причала. Отныне во Фритауне могли приставать даже самые большие суда, которым раньше приходилось разгружаться на рейде. Теперь Фритаун считается одним из самых «скоростных» портов Западной Африки. Новая нефтяная гавань в Киси еще больше увеличила значение Фритауна в международном судоходстве на западноафриканских линиях.

Иная участь постигла старый порт Бонте на острове Шербро. В конце XIX века через него проходила половина всей внешней торговли, особенно ядрами пальмовых орехов, какао, кофе, имбирем и орехами кола, сегодня же его грузооборот весьма невелик — около двенадцати тысяч тонн. Дело в том, что содержание порта обходилось дорого вследствие заиливания реки Шербро. Поэтому правительство построило на Шербро, вблизи Гбангбатока, новый грузовой порт Пойнт-Сэм для вывоза бокситов, добываемых на Моканджи-Хиллс. Океанские суда вместимостью, до десяти тысяч брутто-тонн могут подниматься по Шербро до Пойнт-Сэма благодаря углублению фарватера. Потраченные на это средства вполне себя оправдали: ежегодный грузооборот нового порта составляет около четырехсот тысяч тонн.

В 1964 году был введен в эксплуатацию еще один причал — в старом железорудном порту Пепел на реке Сьерра-Леоне. Он носит имя первого премьер-министра Милтона Маргаи, который в 1961 году привел страну к независимости. Углубленный фарватер Сьерра-Леоне протяжением восемнадцать километров вверх по течению от Пепела принимал даже рудовозы вместимостью до тридцати тысяч брутто-тонн. Новые порты заморской торговли должны помочь стране быстрее преодолеть наследие колониального прошлого.

Я сидел один на палубе и, погруженный в свои мысли, смотрел на огни столицы, которые тысячами точек покрывали почти весь склон высокой горы. Вверх и вниз по горе мелькали зажженные автомобильные фары. По их движущемуся свету можно было во тьме проследить направление улиц. Несколько узких лодок шли к темному берегу. Может, это возвращались с уловом рыбаки и у причала в Кинг-Джимми их с нетерпением поджидали родные.

Около пятисот лет назад на этом берегу высадился португалец Педру ди Синтра. В 1462 году он увидел горные хребты полуострова, они напомнили ему спящую львицу, и он назвал их Сьерра-Леан — Львиные Горы. Но я, как ни старался, не смог обнаружить в очертаниях гор даже отдаленнейшего сходства с львицей. По другой версии, португальцы сошли на сушу во время сильной тропической грозы, какой неизменно начинается и заканчивается в этой местности сезон дождей, и эхо громовых раскатов в горах напомнило им рык льва. Так или иначе, факт тот, что государство Сьерра-Леоне никогда не было Львиной Страной. В его истории известны только два случая появления львов: оба они пришли из Гвинеи, преследуя стаи павианов, и вскоре были убиты.

Таким образом, эта маленькая страна обязана своим именем богатому воображению и ошибке открывших ее мореплавателей.

СВЕТЛАЯ ПОЛОСА НА ГОРИЗОНТЕ

Следующее утро началось трагически. Фритаунская портовая таможня потребовала залог за машину — восемьсот долларов, — или автомобиль останется в порту, и упорно стояла на своем!

Я то и дело вытирал пот со лба и пускался в длинные объяснения. Оба таможенника в нарядной форме цвета хаки терпеливо слушали меня и даже иногда кивали головами, вроде бы соглашаясь с тем или иным из моих доводов, но под конец неизменно раздавалось все то же:

— Сэр, восемьсот долларов.

Дело принимало скверный оборот. «Розенорт» уже вышел из порта и взял курс на Монровию, а на причале продолжал стоять под палящим солнцем мой «Баркас», набитый тысячами вещей для месячного путешествия по Сьерра-Леоне. Из таможенного плена его мог вызволить только большой залог, но у меня не было таких денег. Что же делать? Я уже исчерпал все свое красноречие и в полной растерянности озирался вокруг, когда, словно по волшебству, счастливый случай послал мне ангела-хранителя.

Он явился в образе молодого африканца с черной бородой, который быстрыми шагами подошел к нам и, к моему удивлению, обратился ко мне на чистом саксонском диалекте:

— Прошу прощения, вы г-н Ланге из Лейпцига? — Я не поверил своим ушам, но, конечно, поспешно кивнул головой.

— Доктор Ибрагим Калверт Хассан, — представился бородач и с улыбкой протянул мне руку. Довольный впечатлением, которое произвели на меня его слова, он продолжал: — Я ветеринар, учился в Лейпциге.

— Да, но откуда вы узнали, что… — зачастил я, вне себя от радости от этой неожиданной встречи. Ведь я никому не сообщал о своем приезде.

— Прочел в ваших газетах. — Африканец упивался своим триумфом. — Вот, читайте сами.

С этими словами он вытащил из кармана мятый кусок бумаги и протянул его мне.