В стране драконов и сказочных птиц - [19]
В сентябре, когда кончается гнездовой период, приступают к добыче драгоценного гуано. Кирками и лопатами рабочие-индейцы разрыхляют прочный как камень, высохший птичий помет. Затем наполняют им мешки и относят на грузовое судно. Тяжела их работа под палящими лучами солнца.
А какой потрясающей была жизнь среди миллионов птиц! Правда, нельзя сказать, чтобы это было сплошное удовольствие. Пернатые тучи постоянно осыпали нас дождем из мириадов птичьих блох и других паразитов. Он проникал сквозь одежду, обувь и носки - уберечься было невозможно. К этому добавим вечные потоки пыли едкого зловонного гуано, которая набивалась в рот, нос и уши. Ни одного кусочка с тарелки, ни одного глотка из фляжки, не приправленных "тонким" ароматом птичьего помета! Как не пожалеть охранников и рабочих на островах! Работают здесь в основном индейцы-горцы. Вся их жизнь проходит на гуано, они копают и таскают драгоценный, но вонючий помет по двенадцать часов в сутки.
В последнее время изобрели и начали применять новый метод получения удобрений, при котором отпадает надобность в птицах. Специальные суда сетями величиной с футбольное поле вылавливают анчоусов, несъедобных для человека. Фабрики на материке перерабатывают их в рыбную муку. В виде удобрения она так же эффективна, как гуано. Однако, если массовый вылов рыбы станет слишком беспощадным, придет день, когда гигантским птичьим стаям не будет хватать корма. Ведь все кончается, даже то, что сначала казалось неисчерпаемым. Человек уже уничтожил немало даров и творений природы, которых когда-то было великое множество.
На Чинча-Сентро, самом крупном поселении птиц в водах Перуанского течения, огромнейшая колония бакланов (из миллионов вплотную притиснутых гнезд) окружена широким кольцом гнездящихся пеликанов. Когда родители возвращаются с рыбной ловли, среди птенцов во время кормежки разгораются ссоры. Более сильные жадно суют головы глубоко в мешок под клювом кормящего родителя и оттесняют братьев и сестер послабее.
Те голодают, еще больше слабеют и в конце концов погибают. Ослабевшие птенцы вместе с больными и старыми птицами сбиваются в кучу где-нибудь в защищенных от ветра местах, чтобы умереть на этих так называемых "птичьих кладбищах". Ежедневно сюда на богатую трапезу прилетают с материка кондоры. Выступающие из гуано, похожие на горшки гнезда бакланов расположены одно от другого на таком расстоянии, чтобы сидящие в них птицы не могли достать друг друга клювами. Когда бакланы с кормом спускаются к птенцам, они безошибочно находят собственных детей в миллионной толпе копошащихся птенцов. Однако приземлиться точно не всегда удается. Тогда какие-нибудь метры до собственного гнезда птица пробивается сквозь строй клюющихся соседей.
У рыбаков Манты
Когда снимаешь животных, нет уверенности, что получится все, что задумал. Конечно, основательная подготовка и безграничное терпение в большинстве случаев бывают вознаграждены. Но всяческие неожиданности вечно заставляют сомневаться в успехе.
Так вышло у нас с кашалотом, самым крупным созданием, обитающим в водах у Галапагосских островов. Мы много раз видели, как кит всплывал на поверхность для выдоха отработанного и вдоха свежего воздуха. До половины показывалось его огромное тело над волнами. Но "Один" никак не успевал подойти достаточно близко, чтобы можно было вести съемки. Шум мотора пугал кита, и он опять ускользал от нас в безопасную глубь океана. Я хотел было выйти с камерой на ялике, надеясь быть в нужном месте к моменту следующего появления кита на поверхности. Но Мигель воспротивился опасной затее. Волна, вызванная быстрым движением такой туши, просто перевернула бы легкую скорлупку. В тот же день мы были свидетелями полета летучих рыб. Разогнавшись, они выскакивали из моря и, расправив свои переливающиеся синие плавники, летели по воздуху метров 20-30. Затем, звонко шлепнувшись о поверхность, скрывались в водной стихии. И опять наша камера всякий раз опаздывала. Несмотря на все усилия нам так и не удалось запечатлеть на пленке планирующий полет летучей рыбы.
На такой легкой как перышко, но прекрасных мореходных качеств лодке рыбаки из Манты предпринимают свои отважные походы в открытый океан.
- Вам надо съездить в Манту, - посоветовал Мигель. - Там наверняка представится случай поохотиться за всякими чудесами Тихого океана да еще с самыми отважными рыбаками Эквадора. Советы Мигеля еще никогда не были пустыми. Когда позже мы вернулись на материк, оказалось, что попасть в рыбацкую деревню Манта в провинции Манаби можно было, только если протрястись десять часов в невообразимо переполненном омнибусе, более заслуживающим, чтобы его сдали в музей. Ландшафт менялся: тропический лес уступил место зарослям кустарников, затем потянулась серая степь и наконец клубящаяся пылью безжизненная равнина. Перуанское течение здесь опять подходило близко к берегу, и теперь на суше не было и следа влаги. Мы вновь попали в пустыню. На берегу, однако, жизнь била ключом. Легкие бальсовые лодки, вооруженные большей частью только парусом, возвращались с богатым уловом или спешили в открытое море. Добычу разделывали мускулистые метисы. На раскаленном песке грудами лежали меч-рыбы, рыбы-молот, парусники, тунцы бонито и корвина, а также морские черепахи. Мы увидели черных марлинов, довольно близких родственников меч-рыбы. Среди них были гиганты пятиметровой длины, едва помещавшиеся в лодку. Выброшенные внутренности с жадностью пожирали грифы-урубу, пеликаны и множество фрегатов. Они носились в воздухе, опускались на землю и бродили среди людей. Благодаря их прожорливости песок на пляже поддерживался в чистоте, и рыбаки были с птицами в приятельских отношениях.