В стране чудес - [14]
– Что это? – парень наклонился, провёл пальцем по моей щеке. – Вода… Вода сердца. Я не знал о такой. Как твоё имя?
– Денг из рода Вакарине, а твоё?
Он замешкался, нахмурился, словно припоминал что-то, совсем не относящееся к имени, сказал наконец:
– Мэйо. Просто – Мэй.
Я думал, что уже никогда не буду смеяться – спокойно, безмятежно, но это случилось.
Рана на плече поджила, вернулись силы. Опасаясь ещё бродить под палящим солнцем, я садился на лавочку в тень широкого навеса у дома, смотрел на город.
Дом стоял на той самой площади с фонтаном, который теперь ожил, раскидывал весёлые звенящие струи прохладной воды и окатывал брызгами с головы до ног.
Наверное, раньше больному сознанию показалось, что город пуст, он был полон людьми – светловолосыми, с глазами жёлтого цвета самых разных оттенков – от слабого песочного, как солнце за облаками, до густого янтарного или земляного. Иногда казалось, что жители города прозрачные – такими тонкими, сухопарыми они были. И женщины, и мужчины, и дети одевались одинаково – в белые безрукавные туники, завязанные на плечах и схваченные на поясах верёвками.
Каждый день приходил Мэй, и мы весело болтали, не будоража уже страшные воспоминания.
Я рассказывал о детстве, он – о городе, снабжая истории такими меткими замечаниями, что я смеялся искренне, от души. Удивительно, его город был похож на мой – прежний. И когда я решился на длительные прогулки, они подарили ощущение узнавания, словно вернулось прошлое и где-то здесь живёт моя семья.
Мы облазили все окрестности. Как мальчишки, пробирались в сады за яблоками или на ледники за мороженым; исследовали песчаные гроты в маленьких пальмовых рощах; охотились на съедобных крыс; глазели в лавчонках; на вечерних посиделках обнимали девушек; помогали Матушке по хозяйству; чинили луки и арбалеты в оружейной – всегда вместе, не расставаясь ни на час. Когда я вспомнил о зверинце, Мэй тут же показал городской – не большой, но очень неплохо устроенный, где самым главным был ручной слон. Я рассказывал о мельнице, и мы шли на край города, чтобы посмотреть, как используют здесь для помола пустынный ветер…
Это сейчас я понимаю, почему так было, а тогда даже не задавался вопросом – откуда в Великой Пустоши город? Что это за страна? Что за оазис посреди пустыни? Почему люди похожи друг на друга?
Не знаю, сколько я прожил в городе, может, месяц, а может, и год. Боль потери и мысли о мести притупились, остались лишь ноющей занозой. Я прикипел всей душой к приветливым горожанам, к спокойной размеренной жизни, а более всего – к Мэю, который стал не только другом – родным человеком, заменившим погибших братьев. Сжималось сердце, когда я думал о возможной разлуке с ним, хотя был уверен, что Мэй последует за мной, куда бы я ни направился.
Мы и выглядели, как братья. Мои скулы обострились, как у него, некогда тёмно-медные волосы выгорели до желтизны и отросли, и я заплетал их в косу. Ресницы тоже посветлели, лишь цвет глаз – синий – не могло изменить никакое солнце.
Сестра Мэя, близняшка, пришлась мне по сердцу. Не часто она приходила с далёкой окраины города, но всё же мы подружились, и однажды я прикоснулся к её губам своими. С тех пор она иногда оставалась на ночь, и долгожданная прохлада растворялась в жарких объятиях.
Я окончательно решил остаться, понимая, что на месте моей маленькой страны найду лишь выжженную землю. Так оно потом и оказалось.
Но все заканчивается… рано или поздно.
Однажды я проснулся до утра. Присутствие спящей рядом Мэйи, укутавшейся в простыни, – жительница пустыни не переносила холода, – обожгло радостью. Обычно она уходила до моего пробуждения. Гладя её волосы, раскинувшиеся по подушке, и тихонько трогая улыбающиеся во сне, чуть припухшие губы, я вспоминал ночь: тонкие пальцы, касающиеся кожи, то ласкающие, то царапающие, дразнящие; дыхание на двоих в плену глубокого поцелуя, когда в голове не остается ни одной мысли – лишь дымное марево любви; твёрдые острые соски под моей ладонью и трепет сердец – рядом. Я знал – Мэйя станет моей женой. Мы проживем долгую счастливую жизнь в окружении наших детей. Вспыхнувшее желание заставило припасть к её губам теперь уже не осторожно, а властно, требовательно…
Между ночью и днем в Великой Пустоши нет даже минутного промежутка. Луна исчезает, а на её место, словно стражник при смене караула, стремительно взлетает солнце.
Когда я оторвался от ответивших страстно губ, золотые лучи проникли сквозь щели ставень и залили комнату, отразились искрами в янтарных, уже не сонных глазах.
Это была не Мэйя, это был Мэй.
– Где Мэйя? Что ты здесь делаешь?! – процедил я, не найдя других слов, вскочил с кровати, натянул одежду, скрывшую ещё не прошедшее возбуждение.
Он недоумённо сдвинул брови, будто не понял вопроса, приподнялся на локтях:
– Я всегда тут был.
– Всегда? Что это значит? – я попятился к двери, и Мэй заметил это движение.
– Подожди, Денг! Это же я, Мэй, всё вокруг – Мэйя, Матушка, лавочник и оружейник, даже слон в зоопарке – это я. Какая разница…
Я слушал и не слышал Мэя, слова не укладывались в голове, рассудок отказывался понять происходящее.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Римляне говорили: пока дышу — надеюсь. Мы говорим: пока надеюсь — дышу. За бегом времени, дневной суетой и тяжестью забот мы часто забываем о самом главном. О жизни. О свободном взмахе рук-крыльев, о шуме ветра в ушах и брызгах солёных волн в лицо. Эти истории — напоминание о том, что мы — существуем. Пока дышим. И пока надеемся. Серия: Непростые истории.
Четыре семестра учёбы в Лётной космической академии. Это тоже миры Громыко, но на самом деле — просто решение очередной задачи. Громыко обожает задавать задачи — потому что для колориту или по приколу придумывает детали, которые будучи собраны вместе, очень плохо стыкуются. А я по части нестыковок жуткий перфекционист. Зато если задачу удаётся решить, тут-то мне и масленица настаёт. Но тут для решения понадобилось довольно многое))
Странные, пугающие тени, голоса и всхлипы за спиной, твари живые и мертвые, похитители душ по ту сторону реальности, немыслимые узелки невозможного, пустота в родных глазах и холодное прикосновение: что еще приготовили ночные улицы для своих обитателей? Перед вами — самый «темный» сборник цикла «Непростые истории». Мы снова собрались вместе, чтобы раскрыть для вас еще одну тайну. Пятая книга серии. Содержит нецензурную брань.
В чёрных потоках, в самом сердце Тьмы, нас ждёт Мечта. Протянешь руку — и вот она, искрится в руках: горячая, осязаемая и невероятно манящая. И нет ничего важнее, чем дотянуться до неё. Хоть путь к ней лежит не проторенными тропами, а полными опасностей и тайн дорогами звёздных миров.
ТРЯПИЧНАЯ КУКЛА Какое человеческое чувство сильнее всех? Конечно же любовь. Любовь вопреки, любовь несмотря ни на что, любовь ради торжества красоты жизни. Неужели Барбара наконец обретёт мир и большую любовь? Ответ - на страницах этого короткого романа Паскуале Ферро, где реальность смешивается с фантазией. МАЧЕДОНИЯ И ВАЛЕНТИНА. МУЖЕСТВО ЖЕНЩИН Женщины всегда были важной частью истории. Женщины-героини: политики, святые, воительницы... Но, может быть, наиболее важная борьба женщины - борьба за её право любить и жить по зову сердца.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Мы говорим за новогодним столом: «С Новым годом, с Новым счастьем!». Говорим так, будто старое счастье нас уже не устраивает, будто износилось оно, истаскалось, потемнело от прожитых дней. И всё бы ничего, да иногда только это самое «старое» счастье человеку и нужно. И тогда загораются звёзды. Счастливые или печальные — решать вам. Главное, чтобы они загорались.