В сторону Новой Зеландии - [20]
Да, вот еще стойкая подробность ландшафта, немного трогательная, хотя и предосудительная с экологической точки зрения. Многие холмы, горы и лощины, которые за неделю мы объездили, поросли всякими кактусами и прочими колючими сорняками. И почти на каждой такой колючке, если рядом живут люди, трепещет на сильном ветру что-то синенькое: это унесенные ветром целлофановые пакеты почему-то именно такого цвета.
Вообще очень ветрено. За день до отлета мы остановились на большой и хорошо оснащенной бензозаправке. Я взял в баре кофе, поставил стеклянные чашки на поднос и вышел наружу. Донести кофе до стола не удалось, и я решил, что чашки опрокинуло взмывшими на воздух бумажными салфетками, и повторил заказ. Нет, салфетки оказались ни при чем – та же история. Ну, и ладно – хорошего понемножку. Было славно, спасибо!
2015
Дальняя обитель (2018)
Памяти Петра Вайля
Приятно, нахватавшись по верхам, ввернуть в очерк об Италии словосочетание “раскрепованный антаблемент” – этого я делать не буду. Никаких молодых грез именно об Италии я за собой не числю. У меня, подозреваю, как и у подавляющего большинства сограждан интеллигентского сословия, с шестидесятников начиная, стойкой idee fixe была вообще заграница, особенно, как говорилось во время оно, “капстраны” – США главным образом.
Первый раз нашими проводниками по Италии стала чета Вайлей – Петр и Эля, шел 1996 год.
По невежеству и невежественной категоричности я допустил тогда такое количество ляпов, что впору поспешно выдумать какого-нибудь имярека и свалить на него собственный позор – так начинающий поэт, протягивая мэтру рукопись, плетет небылицы о приятеле, который-де пишет, но стесняется показывать свои вирши.
Наутро по приезде в Рим Вайль предложил начать с Форума.
– Стоит ли? – спросил я, потому что в моей памяти тотчас появилась тусклая черно-белая фотография со спичечный коробок из учебника истории для 5-го класса.
Уже через час и блеск, и величие, и затхлый запах руин вразумили меня. Навсегда запала в память, как это нередко случается, сущая малость, вполне, по ощущению, в римско-имперском духе: ящерица на горячем гранитном обломке, тоже будто каменная, невозмутимо давилась огромной дергающейся стрекозой. И вообще, смешение одушевленного с неодушевленным не раз сбивало в Риме с толку – скажем, черепаха, которую ты по аналогии с черепахами фонтана на Пьяцца Матеи принимаешь за маленькое изваяние, при твоем приближении с мелодичным всплеском плюхается с парапета в пруд.
Форум, как никакая другая из известных мне достопримечательностей, не растерял изначального пафоса и исправно превращает нескончаемые толпы обвешанных фото- и киноаппаратурой туристов в слоняющуюся, галдящую и глазеющую чернь, будто на дворе времена цезарей.
Наверху над Форумом – кучка зевак, я протиснулся. Седой долговязый чудак за семьдесят в добротной туристической сбруе улыбается, приобняв усталую белобрысую спутницу. К другому его плечу прислонен крест в натуральную величину, правда, на одном опорном колесике. Паломники?
Но промахом с Форумом дело не ограничилось. Днем позже на Пьяцца делла Ротонда, кивнув на размером с Большой театр портик с колоннадой, въехавший на средневековую площадь, я уточнил с видом знатока:
– Муссолиниева работа?
– Никак нет, – оторопело возразил мне Вайль, – Пантеон, извини, II век нашей эры.
Стыд и срам, конечно, но как быть, если коринфские колонны и прочие красоты декора связаны в моем восприятии прежде всего с ВДНХ и московским “Метрополитеном им. Ленина”!
Помню острый укол зависти к соотечественникам-эмигрантам, испытанный мной внезапно и впервые в ту поездку: Вайль узнавал по прошествии многих лет кафе и владельцев антикварных лавок, перемежал римскую экскурсию давними историями вполне личного характера – вот этого биографического измерения я почти лишен за границей раз и, скорее всего, навсегда.
Хотя скромная пожива памяти в считаные минуты отхода ко сну все-таки имеется: полная – глаз не оторвать – луна над платанами вдоль набережной Тибра и завораживающий, будто из оркестровой ямы, грохот цикад ночью над Форумом, или, само собой, вечерние прогулки “кремнистым путем” вблизи замка, о которых ниже.
Больше я таких вопиющих оплошностей не допускал. Разве что простительные: как-то из окна поезда принял за снег грязно-белую каемку поверх окрестных гор, но меня поправили, что это – мрамор, мы проезжали Каррару.
Дневник, увы, я начал вести лишь год спустя, поэтому воспоминания о первой поездке в Италию (потом их было еще несколько) туманны и отрывочны.
Во Флоренции Вайль настойчиво завел меня в церковь, имеющую какое-то отношение к Данте (мой товарищ, эрудит не мне чета, ценил культурные подробности). Сразу бросилась в глаза довольно странная паства: сплошь молодые мужчины средиземноморского типа и вида – брюнеты с трехдневной щетиной, белый верх – черный низ; итальянцы итальянцами, если бы не взгляды исподлобья, которыми они, будто на российской танцплощадке в какой-нибудь дыре, провожали нас, новичков. Сделалось не по себе, и мы вышли наружу. Неугомонный Вайль спросил у церковного сторожа, кто эти угрюмые прихожане.
Проза С. Гандлевского, действие которой развивается попеременно то вначале 70-х годов XX века, то в наши дни – по существу история неразделенной любви и вообще жизненной неудачи, как это видится рассказчику по прошествии тридцати лет.
Сергей Гандлевский — поэт, прозаик, эссеист, переводчик. Окончил филологический факультет МГУ. Работал школьным учителем, экскурсоводом, рабочим сцены, ночным сторожем; в настоящее время — редактор журнала «Иностранная литература». С восемнадцати лет пишет стихи, которые до второй половины 80-х выходили за границей в эмигрантских изданиях, с конца 80-х годов публикуются в России. Лауреат многих литературных премий, в том числе «Малая Букеровская», «Северная Пальмира», «Аполлона Григорьева», «Московский счет», «Поэт».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сергей Гандлевский – поэт, прозаик, эссеист. Окончил филологический факультет МГУ. Работал школьным учителем, экскурсоводом, рабочим сцены, ночным сторожем; в настоящее время – редактор журнала “Иностранная литература”. С восемнадцати лет пишет стихи, которые до второй половины 80-х выходили за границей в эмигрантских изданиях, с конца 80-х годов публикуются в России. Лауреат многих литературных премий, в том числе “Малая Букеровская”, “Северная Пальмира”, Аполлона Григорьева, “Московский счет”, “Поэт”. Стипендиат фонда “POESIE UND FREIHEIT EV”.
Очерк написан в рамках проекта «Новые сказки об Италии Ассоциации ‘Премия Горького’».
Биография Сергея Гандлевского (1952) типична для целого круга авторов: невозможность быть изданным в СССР по идеологическим и эстетическим причинам, отщепенство, трения с КГБ, разъезды по стране экспедиционным рабочим и т. п. Вместе с Александром Сопровским, Татьяной Полетаевой, Александром Казинцевым, Бахытом Кенжеевым, Алексеем Цветковым он входил в поэтическую группу «Московское время». Признание к обитателям культурного «подполья» пришло в 1990-е годы. Гандлевский — лауреат нескольких литературных премий, его стихи и проза переведены на многие языки. «Счастливая ошибка» — наиболее полное на сегодняшний день собрание стихов Сергея Гандлевского.
Побывав в горах однажды, вы или безнадёжно заболеете ими, или навсегда останетесь к ним равнодушны. После первого знакомства с ними у автора появились симптомы горного синдрома, которые быстро развились и надолго закрепились. В итоге эмоции, пережитые в горах Испании, Греции, Швеции, России, и мысли, возникшие после походов, легли на бумагу, а чуть позже стали частью этого сборника очерков.
В этой книге все просто. Никаких “поверните направо, а потом налево”, “здесь вы можете купить магнит, а здесь нет”, “вам стоит посетить историческую постройку никто не помнит какого века”. Об этом много написано и сказано, достаточно заглянуть в Google. Мы с Саньком вернулись из Италии с огромным багажом и ручной кладью крутых эмоций, знакомств и приключений, которыми захотелось поделиться. Написанное ниже будет полезно для начинающих путешественников, любителей приключенческих историй и всех тех, кто не прочь посмеяться над чужими провалами.
Автор отвечает на самые популярные вопросы, которые задают ему слушатели лекций, читатели его книг, другие путешественники, их родители и различные журналисты. В первом издании «вопросно-ответной» книги, вышедшей в 2001 году, было 134 вопроса. Перед вами уже восьмое издание, обновлённое весной 2017 года с самыми современными ответами.
Новая книга автора «Чувства капучино» Нади Де Анджелис – это учебник по путешествиям, настольная книга каждого, кто собирается в дорогу или только мечтает об этом.
Книга В. В. Федорова рассказывает о подводных исследованиях в Атлантическом, Индийском и Тихом океанах, которые проводились с применением отечественных обитаемых аппаратов «Тинро-2», «Север-2» и «Омар». Более чем в ста погружениях автор принимал личное участие, вел визуальные наблюдения на глубинах до 1500 м. Читатель узнает о том, какие диковинные рыбы, крабы, моллюски, кишечнополостные, губки и другие животные обитают в глубинах морей и океанов. Некоторых из этих животных удалось сфотографировать во время погружений, и их можно видеть в естественной среде обитания.
Неизвестно, узнал бы мир эту путешественницу, если бы не любовь. Они хотели снарядить караван и поплыть по горячим барханам аравийских пустынь. Этим мечтам не суждено было сбыться. Возлюбленный умер, а Гертруда Белл отправилась в опасное путешествие одна. Она обогнула мир, исколесила Европу и Азию, но сердцем осталась верна пустыне. Смелая европейская женщина вызывала неподдельный интерес у сильных мира сего. Британское правительство предложило ей сотрудничество на благо интересов Англии. Когда решалась судьба Египта, на международной конференции присутствовали все ведущие политики мира.