В Ставке Верховного Главнокомандующего - [57]

Во второй группе были формы, предусматривавшие установление контроля России над проливами. Эта группа, обнимавшая приемлемые формы решения вопроса, должна была бы служить базой для мирных переговоров в случае нерешительного окончания войны.

В третьей группе были неприемлемые и опасные для России формы решения вопроса; причем в ней было указано, что в случае неуспешного исхода войны Россия должна настаивать на сохранении status quo в проливах, то есть на сохранении над ними турецкой власти, ни в коем случае не соглашаясь на применение форм решения, перечисленных в этой последней, особо для России опасной, группе.

В первую группу входили все формы завладения или длительной оккупации нами проливов. Различие между формами этой группы состояло лишь в величине той территориальной площади по обеим сторонам проливов, которая должна была бы отойти под власть России. Формы эти были довольно многочисленны, ибо в 1915 г., когда составлялась записка, нельзя было предвидеть ряд факторов, которые должны были оказать косвенное влияние на решение этого вопроса, а именно: удастся ли после войны окончательно вытеснить Турцию из Европы; останется ли Константинополь столицей Турции и следует или нет включать его в зону Российских владений; в какой мере придется удовлетворить притязания Греции на северный берег Мраморного моря и т. д.

Однако все формы решения вопроса о проливах, приведенные в этой группе, обеспечивали столь прочное господство России над проливами, что проникновение в Черное море во время войны, даже для самых мощных противников России, было бы невозможным. При этом во все эти формы непременным условием входил переход во власть России островов Лемнос, Сомофракия, Имброс и Тенедос в Эгейском море, которые командуют морскими путями, ведущими из Средиземного моря к Дарданеллам; владение этими островами исключало бы возможность для противника блокады проливов со стороны Средиземного моря и обеспечивало бы нашу морскую связь Черного моря с бассейном Средиземного моря.

Соглашение, заключенное С.Д. Сазоновым в 1915 г. с нашими союзниками, базировалось на этой группе. Причем нам было этим соглашением гарантирована наиболее выгодная форма решения вопроса.

Во второй группе были приведены нижеследующие формы контроля России над проливами: 1) отмена ограничений пользования проливами для судоходства, установленных Берлинским трактатом; 2) закрытие проливов для плавания всех военных судов, не принадлежащих прибрежным державам Черного моря, с установлением фактического русско-турецкого контроля над плаванием в проливах; 3) и, наконец, самое главное в этой группе — предоставление России обеспечения ее участия в фактическом контроле плавания в проливах базы в районе самих проливов или в их непосредственной близости.

В третьей группе были всесторонне рассмотрены и подробно анализированы различные виды и комбинации видов нейтрализации и интернационализации проливов, представляющих собой самую опасную и наименее приемлемую для России форму решения вопроса о проливах.

Изучению этой группы было в записке отведено обширное место, так что здесь возможно лишь привести главные заключения этого изучения.

Нейтрализация проливов состоит в том, что на их берегах и в их водах воспрещается возводить какие бы то ни было укрепления или сооружения военного характера, а военным и торговым судам всех наций разрешается проходить через проливы во всякое военное и мирное время.

Таким образом разница, с точки зрения России, между нейтрализацией проливов и положением вещей, установленным Берлинским трактатом, бывшим в силе до 1-й мировой войны, состояла в том, что, по постановлениям Берлинского трактата, никакие военные суда, кроме турецких, не имели права входить через проливы в Черное море, между тем как при нейтрализации этим правом могут пользоваться все без исключения державы, и Россия должна считаться с возможностью появления в Черном море — в центре ее жизненных интересов — флота любой державы в целях дипломатического на нее давления или в целях нападения на ее берега (Крымская война 1854–1856 гг.) и прекращения ее морских сообщений с внешним миром.

Иными словами, по постановлениям Берлинского трактата, двери к жизненным центрам России были открыты для одного лишь слабого турецкого флота, тогда как при нейтрализации они были бы настежь открыты для всех военных флотов мира.

Вследствие этого нейтрализация проливов вызвала бы в первую очередь необходимость для России громадных затрат в целях создания мощного флота и укрепления берегов Черного моря, тогда как при режиме, установленном Берлинским трактатом, она могла ограничиться сравнительно незначительными силами, рассчитанными лишь на противодействие слабому турецкому флоту.

Без создания мощной морской силы в Черном море Россия при нейтрализации проливов была бы во время войны под постоянной угрозой непосредственного удара противника на ее жизненные центры, а в мирное время была бы в значительной степени лишена свободы действий во внешней политике, имея обнаженной свою, смертельно уязвимую, ахиллесову пяту.

Казалось бы, однако, что нейтрализация проливов могла бы иметь для России выгоду в том, что в случае войны при нейтрализации морская связь с ее возможными союзниками в бассейне Средиземного моря была бы обеспечена.