В ставке Гитлера - [13]
«Вы вступаете на европейский континент и, совместно с другими объединенными нациями, осуществляете боевые действия, нацеленные на центр Германии и разгром ее вооруженных сил. Дата вступления на этот континент – май 1944 года. После того как будут захвачены необходимые морские порты на Ла-Манше, дальнейшее наступление будет направлено на захват территории, которая обеспечит наземные и воздушные боевые действия против неприятеля».
Директива № 1 появилась в тот момент, когда закончились последние подготовительные мероприятия, заложенные в «график». Кодовое слово – вот все, что требовалось, чтобы привести в движение планы трех видов вооруженных сил, одобренные Гитлером для «решения проблемы силой». Это кодовое слово поступило из рейхсканцелярии 31 августа в 0.30, то есть за четырнадцать часов до окончательного срока по графику. В директиве просто говорилось: «Нападение на Польшу будет осуществлено в соответствии с приготовлениями по плану «Вейс» (Польша). Предложения трех видов вооруженных сил легли также в основу распоряжений тем «подразделениям вермахта, которые действовали на западе». Этим весьма слабым соединениям был отдан приказ: в случае открытых враждебных действий со стороны Англии и Франции «обеспечить условия для успешного завершения боевых действий против Польши, максимально экономя при этом свои силы». Хотя содержание этого распоряжения носило общий характер, Йодль придавал его выходу особое значение; безусловно, в первую очередь он был заинтересован в этой директиве как в документальном свидетельстве создания объединенного командования вермахта.
Так же обстояло дело и с директивой №№ 2, которая последовала сразу же после заявлений о вступлении в войну Англии и Франции. Был отдан приказ или выдано «разрешение» лишь на ограниченное число практических мер против западных государств, таких, как установка минных полей и нападение на торговые суда, но даже эти меры не являлись «детищем» ОКВ. В данном случае они исходили от штаба ВМФ и уже были представлены главнокомандующим флотом Гитлеру и им утверждены. Эта директива ничего не давала, кроме печати приказа верховной ставки.
Гитлер втянул нас, против нашей воли и вопреки всем добрым советам, в войну на два фронта, и обе эти директивы дают ясное представление о том, какое огромное количество задач стояло в действительности перед объединенным штабом обороны в такой ситуации. Но политикой Гитлера в отношении Польши правили нетерпение и безумство; в результате человек, бывший одновременно и главой государства, и Верховным главнокомандующим, так и не дал возможности высшему военному штабу страны сопоставить содержание этих директив с трезвой, реальной оценкой общей политической и военной обстановки; подобный анализ сразу же выявил бы опасность возникновения второй мировой войны. Никаких шагов во исполнение указаний, прозвучавших в заключительной речи Гитлера 23 мая 1939 года, сделано не было; отдел «Л» даже не знал, о чем он там говорил. Поскольку предложение о проведении весной 1939 года широкомасштабных военных учений было отвергнуто, у штаба не было базового материала для каких-либо собственных подготовительных исследований. Его создали просто как личный штаб Верховного главнокомандующего, а не как Генеральный штаб вермахта. Поэтому, чтобы выбрать исходную обстановку для подобных военных учений, ему надо было самым тесным образом взаимодействовать со штабами сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил, а на такое взаимодействие можно было рассчитывать только в том случае, если поступит личный приказ Гитлера[33]. Теперь, когда, вопреки всем заверениям высших политических кругов, западные державы выступили на стороне Польши, Верховный главнокомандующий не подал знака о своих намерениях ни собственному штабу, ни штабам отдельных видов вооруженных сил, что позволило бы им, по крайней мере, проанализировать дальнейшее развитие событий. Это показало отсутствие у фюрера дара предвидения, которое проявилось тогда впервые, но которому суждено было пройти красной нитью сквозь весь опыт командования Гитлера в ходе этой войны.
Внезапный отъезд на фронт, тот факт, что он отделился от собственного штаба и начальников штабов всех видов вооруженных сил, не отвечающие требованиям условия работы в поезде фюрера – все это послужило просто-напросто еще одним примером склонности Гитлера к работе в атмосфере беспорядка и принятых наспех решений. Из пояснений Кейтеля на Нюрнбергском процессе:
