В СССР инвалидов нет!.. - [8]

— Это не входит в мои обязанности, — последовал все тот же стандартный ответ. (Вот выучка!)

Я пробыл в больнице 9 дней, не получая никакого лечения, ни необходимого мне санитарного ухода. За это время я много раз просил врача либо отвезти меня в аэропорт, либо положить хотя бы в спинальное отделение.

— В спинальном отделении мест нет, а отвозить в аэропорт — не наша обязанность. Лежи!..

После долгих моих просьб нашлась добрая душа — одна из медсестер больницы согласилась съездить в аэропорт и купить мне билет. Только убедившись в том, что я на самом деле уезжаю из Москвы, администрация больницы согласилась отправить меня на машине „скорой помощи“ в аэропорт.

Так закончилась еще одна моя попытка найти законность и справедливость в стране, провозгласившей свое „самое гуманное в мире отношение к людям“».

Ставшая нормой система равнодушия приводит к модификации поведения, превращает людей еще и в духовных инвалидов. Судьбы и лица их до невыразимой скуки одинаковы. Это результат не совокупности одинаковых физических недостатков, а схожесть тяжелых условий жизни. Это — результат более чем полувекового давления искусственно созданных непреодолимых препятствий. И никому нет дела до заключенных в четырех стенах миллионов инвалидов, отделенных от огромного и недоступного им мира непроницаемой стеной пустых обещаний. Например, получить среднее, а тем более высшее образование, для инвалида почти невозможно. Инвалиды не могут пройти медицинское освидетельствование по так называемой форме 286 (обязательная справка для ВУЗа). В одной из центральных газет была описана ситуация с инвалидом, которого не принимали в ВУЗ. «У нас институт, а не инвалидный дом» — была типичная и естественная реакция ВУЗа. Впрочем, образование для инвалидов, по сути, бесперспективно; — даже если они и окончат ВУЗ, они вряд ли найдут себе работу по специальности. Вот мнение самих инвалидов: «Больной с высшим образованием либо остается без дела, либо становится „комнатным“ специалистом, хлопотным и невыгодным для обычного производства».

Серьезным ограничением права инвалидов на нормальную жизнь нужно считать и невозможность трудоустройства. Выбор занятий для инвалидов крайне узок. Надомный труд плохо оплачивается, а в провинции его нет вообще. «Какую работу нам дают? — спрашивают инвалиды, и сами же отвечают: — клейка пакетов, нанизывание бус, сборка форточных петель… Уйму нудных движений автомата нужно проделать, чтобы заработать один рубль!» Расценки таковы: к примеру, операция прикрепления (вручную) металлического шпенька к пряжке для обуви оплачивается по расценке 47,3 коп. за 1000 штук.

В стране отсутствует производственная кооперация инвалидов с нарушением двигательных функций, существовавшая ранее и разогнанная властями в 1956 году. А обычные предприятия, как правило, не заинтересованы брать инвалидов на работу. Действующие лишь кое-где небольшие инвалидные производства располагаются на предприятиях обычного типа, но и там не заинтересованы в труде инвалидов и стараются заменить их здоровыми людьми.

Исходя из этого можно сделать вывод: решить вопрос о своем трудоустройстве должны сами инвалиды. Вот пример о блестящем трудовом эксперименте, проведенном молодыми инвалидами в доме инвалидов № 1 под Воронежем и, однако, чем все это кончилось. В 1972 году, на началах корпоративного хозяйствования, там была организована экспериментальная мастерская по изготовлению аккумуляторных пробников. Один из заводов доверил инвалидам сборку узлов транзисторного приемника «Альпинист». Основателем и техническим руководителем мастерской стал инвалид 1 группы Геннадий Гуськов, автор нескольких изобретений, опубликованных в печати. Доходы мастерской предполагалось вскоре использовать для развития и расширения производства с привлечением инвалидов из других областей, городов и поселков — инвалидов I и II групп. В перспективе реальным было и капитальное строительство. Однако это начинание встретило самое активное противодействие властей. Одумавшись, они не могли допустить чьей-то независимой инициативы, а главное того, что инвалиды вполне могут обойтись без бутафорской опеки социальных органов. Но с чего начать? И придумали — для расширения мастерской администрация дома инвалидов не стала выделять какой-либо другой площади, а стала освобождать жилые помещения. Это вызвало резкое недовольство стариков, которое было умело направлено против мастерской и лично Гуськова. Во все инстанции посыпались письма. Так против Г. Гуськова искусственно была создана кампания клеветы и травли, а членов мастерской стали именовать не иначе, как «банда Гуськова». Дальше уже проще: культбыткомиссия приняла решение исключить Гуськова из дома-интерната, что, очевидно, не обошлось без санкции Министерства соцобеспечения и партийных органов.

Закрывать мастерскую приехала сама министр социального обеспечения РСФСР Д. П. Комарова. Было это 21 августа 1977 года. Под грубую брань и крики Комаровой, Гуськова стащили с постели, раздетого, без личных вещей, втолкнули в машину «скорой помощи» и увезли за несколько сот километров, в дом престарелых Аткарского района Саратовской области, и пресекли доступ всякой информации о нем.