В споре со временем - [8]

Из Нальчика ходят поезда…

А из Баку ходили пароходы. Только редко… И попасть на них было нелегко. А продукты кончались.

Хлеб мы ели так экономно, что не пропадало ничего. Высушив в мисочке набравшиеся крошки, мы потом разминали их, смешивали с сахаром, которого у нас ещё немного осталось, подливали воды — и готова была «сухарная каша». Плохо было только то, что те две ложки, которые доставались каждому, не могли насытить наши опустевшие желудки.

Однажды, когда в мисочке на солнце сушилась очередная порция хлебных крошек, к нашей группе на пристани подошёл какой-то представительный военный. Ей-богу, за всю жизнь я, вероятно, не видела у своей тёти Жени таких сияющих глаз. Это был Павел! Таин муж.

Оказалось, что воинская часть, в которой служил П. Владимиров, во время нашего отступления докатилась аж до Баку и Таю узнал… шофёр из этой части.

Радость — радостью. Но Павел оказался ещё для всех нас добрым гением. Больше мы не голодали.

На той же бакинской пристани я столкнулась как-то лицом к лицу с Милей Мазиным, однокурсником Сани. Миля, как и Саня, был ограниченно годным к военной службе. Он женился почти тогда же, когда и мы. Тоже преподавал математику в начале войны в деревне. И вот теперь он эвакуируется с женой и дочуркой, которой был всего год. Мы уехали раньше. О Миле я потом долго ничего не буду знать.

Всю нашу мучительную дорогу мне не даёт покоя мысль, где же Саня. Я пишу ему почти без надежды, что письма дойдут. Очередную весточку я послала мужу из Ташкента. Бумаги не было. Я написала её на бланке денежного телеграфного перевода:

«Дорогой мой!

Где ты?..

По всей вероятности, мы остановимся пока в Алма-Ате. Что дальше неизвестно. Живу надеждой, что ты меня разыщешь».

В ночь с 6 на 7 сентября мы приехали в Алма-Ату. Ночь провели в привокзальном садике под дождём. Днём нашли квартиру и занялись поисками работы.

Мой дневник:

19 сентября. Шла за хлебом одна и так живо нарисовала картину встречи с Саней, что всплакнула, осознав нереальность этого. Должны 23-го уехать.

Новороссийск давно сдан. Бои на окраинах Сталинграда.

21 сентября. Получила известие о том, что Саня в Костроме до 15.IX. …Ура! Значит, ещё в безопасности! Значит, получил мои посланные «в пустоту» письма! Значит, не растерялись!.. Но 15-е уже позади. Писать-то некуда! Продолжаю кратко заносить события в дневник:

23 сентября. Уехали в Талды-Курган.

30 сентября. Почти устроилась в техникум.

2 октября. Прочла первые лекции по неорганике.

Бои в Сталинграде, Моздоке и Новороссийске.

Рискнула всё же написать Сане в Кострому. Если уехал, может, перешлют…

13 октября. Телеграмма от Сани из Костромы! Ответила телеграммой.

Вот вам и тринадцатое число! Оказывается, оно счастливое!

«Дорогой мой! — откликаюсь я. — Нужно ли описывать тебе мою радость, моё удивление, когда мама привезла из Талды-Кургана мне твою телеграмму. Это после 3,5-месячного перерыва. Как я счастлива, что ты до сих пор в Костроме… Сейчас бегу на работу в техникум, где читаю неорганику… Ежедневно 4-6 часов, заменяю отсутствующих преподавателей… Пиши, пиши».

И муж ответил большим письмом, из которого я узнала обо всех его волнениях минувшего лета. Он писал о чёрной пустоте июля и августа, когда весь изошёл в тревоге за меня. После этого ему казалось неизмеримым счастьем моё пребывание в Казахстане — «ибо ты жива, ты осталась для меня, мне есть ради чего жить и воевать…» Муж вспоминал, что в июле были моменты, когда он считал, что ему не для чего больше жить. И он хотел тогда «бросить к чёрту учёбу и проситься на Кавказ». Утренние сводки трясли его «как электрический ток».

Саня спрашивал, сохранилась ли у меня хоть одна его карточка. Вообще даже страшно спрашивать, писал он, «что у тебя сохранилось, что вы могли донести, идя пешком до Нальчика?»

Но через некоторое время Саня всё же спросит, что осталось и из его тетрадей и прочих писаний в Ростове. «И ещё один смешной вопрос: где зачётная книжка МИФЛИ?»

Смешно? Может быть. Но понятно. МИФЛИ — один из путей в литературу.

Пока ко мне шли эти письма, я прочно утвердилась в техникуме. В конце октября на время уборки сахарной свеклы занятия прервались; работала со студентами на поле. В перекур мы с аппетитом грызли крупные сахарные свеколки… Снова я учительствую. Ещё раз убеждаюсь, «насколько интересней, живей и увлекательней преподавать!»

Приближаются Санины любимые ноябрьские праздники.

«Летне-осенняя кампания заканчивается. С какими же результатами?» задаёт Саня себе вопрос и продолжает: «Их подведёт на днях в своей речи Сталин. Но уже можно сказать: сильна русская стойкость! Два лета толкал эту глыбу Гитлер руками всей Европы. Не столкнул! Не столкнёт и ещё два лета!..

Что принесёт нам эта зима? Если армия найдёт возможность повторить прошлогоднее наступление, да ещё в направлении Сталинград — Ростов, — могут быть колоссальные результаты. Обратное взятие Ростова — достаточный итог для всей зимней кампании — для фрицев на Дону, для фрицев на Кавказе, для фрицев в Берлине».

У Сани дело идёт к выпуску.

«На нас уже написаны аттестации, подведены все итоги — сейчас документы отсылаются в Москву».