В советском лабиринте. Эпизоды и силуэты - [34]
Мы прибыли на станцию Синельниково. Здесь комендант красноармейской части поджег вокзал и разрушил часть железнодорожных построек. Немедленно по прибытии на станцию я потребовал этого человека к себе в вагон для того, чтобы он дал мне отчет в том, что натворил.
Но он забаррикадировался в вагоне и не хотел идти ко мне. Я послал к нему своих матросов и еще раз приказал ему явиться, в противном же случае по его вагону будет открыт огонь. После долгих колебаний человек сдался и явился ко мне. Он был в нетрезвом виде и пытался оправдаться, приводя в свою защиту самые жалкие доводы.
За мной стояла женщина, коммунистка, совсем еще молодая, и кричала, обращаясь ко мне: «Дайте мне это сделать! Я ему пущу пулю в затылок! Я убью его на месте!» Я посмотрел ей в глаза и мне сделалось страшно. Мне казалось, что передо мной стоял кровожадный зверь.
Я, конечно, имел право немедленно расстрелять этого человека на месте, но я предпочел послать его под конвоем в военный суд в Харькове с кратким докладом обо всем, что он натворил на станции.
Через несколько дней я, разумеется, получил известие, что он приговорен военным судом к смерти и что приговор приведен в исполнение.
«Вы видите, мой друг, обошлось и так».
Однажды после длительной служебной поездки я приехал в Москву и был доволен, что мог отдохнуть, наконец, несколько дней. Свою секретаршу я отпустил и она полетела к своему мужу, молодому инженеру. Вы его, наверное, знаете, я прозвал его «г…ожуем». Когда он говорит, кажется, что у него полон рот.
Вдруг я узнаю, что я должен в тот же вечер ехать в Ревель по очень важному делу. Я велел протелефонировать своей секретарше с приказанием прийти в 3 часа ко мне. Она не является. Вы знаете, до чего я аккуратен. Уже 3 часа, а ее все нет. Я думаю, не хочет с мужем расставаться. Половина четвертого, а секретарши нет!
В 4 часа зову я своего верного Семена и говорю: «Семен». — «Есть». — «Вот адрес, ты найдешь мою секретаршу, найдешь во что бы то ни стало и приведешь ее ко мне, мертвую или живую!»
«Ну, Вы понимаете, конечно, секретарша явилась ко мне в тот же вечер, живая, не мертвая!»
Ломоносов был большой гастроном и ел только в самых лучших ресторанах. Он любил хорошо и много выпить и хвастал тем, что голова у него всегда свежая, сколько бы и что бы он ни пил.
Он заказывал всегда самые дорогие и тонкие вина. После того, как он убедился, что я вина не пью, он часто говорил мне за обедом:
«Я Вам даже и не наливаю, было бы непростительно, чтобы стакан такого замечательного вина пропадал даром. Господь Бог хорошо знал, для чего он создал виноград».
Однажды он сказал мне в сердцах:
«Вас можно только глубоко пожалеть. Какая досада, что Вы непьющий, что и Вы при случае не можете раздавить бутылочку. Вы лишаете себя самого большого наслаждения в жизни, Вы лишаете себя даже возможности приобрести настоящих друзей, ибо пьющий всегда должен опасаться непьющего».
Однажды я должен был завтракать с двумя видными представителями германской промышленности. Ломоносов не мог принять участия в завтраке и попросил меня угостить приглашенных самым изысканным образом. «Бросьте Ваши демократические принципы, угостите их на славу!»
Я заказал для них очень хороший завтрак, но мой счет все-таки далеко не достиг тех головокружительных высот, до которых доходили завтраки, устраиваемые Ломоносовым. Перед моими глазами всегда стояла голодная Москва и я не мог отделаться от дикого противоречия между московскими «очередями» и «пайками» и этими лукулловскими обедами.
Когда я представил Ломоносову счет, он подпрыгнул как-будто ужаленный змеей: «Да что же это такое, такой маленький счет? Да что Вы их, г…ом кормили, что ли?».
20-го декабря 1920 г. вечером мы отправились с Ломоносовым в Эссен для ведения переговоров с представителями германской тяжелой промышленности по поводу организации смешанного русско-германского акционерного общества.
Столкнувшись осенью 1920 г., в течение переговоров о помещении в Швеции и Германии крупного советского заказа на паровозы, с громадными трудностями, стоявшими на пути возобновления торговых сношений между Советской Россией с ее монополией внешней торговли и капиталистическим миром, я развил Ломоносову свою идею об организации русско-германского смешанного общества, акционерный капитал коего был бы разделен поровну между советским правительством и заинтересованной отраслью германской промышленности или торговли.
Я выработал по этому вопросу особый доклад и передал его Ломоносову перед его поездкою в Москву, 21 октября 1920 г. Ломоносов выступил в Москве горячим защитником моей идеи. 30 октября он послал мне из Москвы радиотелеграмму в Берлин:
«Ваше предложение об Обществе встречено с большим интересом. Оно будет обсуждено в субботу в Совнаркоме», а 3 ноября он телеграфировал мне из Ревеля:
«Ваша идея Общества одобрена».
После принципиального одобрения идеи о смешанном обществе Советом народных комиссаров, я немедленно взялся за ее осуществление. Я обратился к известному промышленному деятелю Георгию Романовичу Шпис[12] и просил его выработать Устав нового Общества. Через месяц Шпис представил подробно разработанную им докладную записку, а также проект Устава предполагаемого Общества, которое он назвал: «Русско-среднеевропейское общество по товарообмену» («Russisch — Mitteleuropäische Warenaustausch-Gesellschaft»).
…я счел своим долгом рассказать, каково в действительности положение «спеца», каковы те камни преткновения, кои делают плодотворную работу «спеца» при «советских условиях» фактически невозможною, кои убивают энергию и порыв к работе даже у самых лояльных специалистов, готовых служить России во что бы то ни стало, готовых искренно примириться с существующим строем, готовых закрывать глаза на ту атмосферу невежества и тупоумия, угроз и издевательства, подозрительности и слежки, самодурства и халатности, которая их окружает и с которою им приходится ежедневно и безнадежно бороться.Живой отклик, который моя книга нашла в германской, английской и в зарубежной русской прессе, побуждает меня издать эту книгу и на русском языке, хотя для русского читателя, вероятно, многое в ней и окажется известным.Я в этой книге не намерен ни преподносить научного труда, ни делать какие-либо разоблачения или сообщать сенсационные сведения.
Авторы обратились к личности экс-президента Ирака Саддама Хусейна не случайно. Подобно другому видному деятелю арабского мира — египетскому президенту Гамалю Абдель Насеру, он бросил вызов Соединенным Штатам. Но если Насер — это уже история, хотя и близкая, то Хусейн — неотъемлемая фигура современной политической истории, один из стратегов XX века. Перед читателем Саддам предстанет как человек, стремящийся к власти, находящийся на вершине власти и потерявший её. Вы узнаете о неизвестных и малоизвестных моментах его биографии, о методах руководства, характере, личной жизни.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.