В случае счастья - [34]
– Она ушла, да?
– Да, ушла…
– Я о тебе позабочусь, не волнуйся, я с тобой…
– Ты был прав… Когда я ей сказал про мужа… Ее глаза, ты бы видел ее глаза…
– Успокойся… Давай поговорим спокойно…
Они выпили чаю, чтобы согреться. И поговорили, неспешно, по очереди. Оба пережили одну и ту же историю, хотя, конечно, в разной степени. Историю, которая поначалу встала между ними, а теперь стала общим воспоминанием. Игорю хотелось рассказывать о Клер, воскрешать в памяти свой роман. Ибану хотелось все узнать о Клер, пережить вчуже любовь, которой не пережил сам. Почва для взаимопонимания была найдена. Они существовали в одном мире, говорили на одном языке, непонятном для тех, кто не был влюблен в Клер. Игорь вспомнил “Жюля и Джима”. Он считал, что женщина в том трио не случайно не попала в название фильма. Крепче всего сплотить двух мужчин может именно любовь к одной женщине. Так в их жизни начался период самых частых встреч. Благодаря кузену Игорь отходил от величайшей в своей жизни любовной печали. Он сумел сохранить от этой истории лишь зернышко счастья. Оба были счастливы, что узнали Клер. Они говорили о ней, пытались представить себе ее будущее. Как сложится теперь ее жизнь? В одном они были согласны: она еще любит Жан-Жака. И любовь ее явно взаимна. По идее, этот странный период должен кончиться, им надо сойтись снова и дальше жить вместе. Вот только все не так просто; вдруг у них не откроется второе дыхание? Непорядок, рассуждали они. Да и про Луизу не надо забывать. Разговор получался довольно странный. Оба уповали на созидательную силу любви, полагали, будто знают, что хорошо для других. Они беспокоились за нее, это было нормально. Не совсем нормальным выглядело их желание непременно сделать Клер счастливой. Ради этого они были готовы на многое.
Ален тщательно подготовился к возвращению жены. Его сильно растревожила вся эта история, он с нетерпением ждал ее домой. Он осознал, что в глубине души всегда любил ее и надо попытаться использовать оставшееся им время, чтобы стать счастливыми. Он купил цветы, и теперь они умирали в нежданном букете. Он хотел все сделать как следует; загодя приготовил костюм, измяв его в своем усердии. Он походил на уложенный чемодан, на вокзале его бы никто не заметил.
Сердце у него колотилось, он был милый и усохший.
Она удивилась, что он такой нарядный. Расхохоталась, и Ален испугался, что это нервный смех. Рене его тут же успокоила, все хорошо. Они направились к парковке. В дороге он включил функциональную музыку: купил диск на автозаправке. Испокон веков Ален в машине слушал новости. Жена оценила эту комичную попытку проявить такт. Но сказала, что все в порядке, она больше не больна и он может вести себя так, как привык. Проблема была в том, что он уже сам не знал, какие у него вкусы. Одиночество и тоска подточили его привычки.
Когда ворота открылись, Рене, увидев свой сад, разволновалась до слез. Ален приготовил ланч, ее любимые блюда. Стол был накрыт идеально. Ален думал было приготовить седло барашка, которое она обожала, но решил, что это не самая удачная идея. Без барашка придется обходиться еще долго, наверняка. Он остановился на мясном рулете. Мясной рулет – это хорошо, самая подходящая еда для выздоравливающего. С мясным рулетом спокойно и уютно, в нем нет никакой агрессии. Сегодня он радовался всему. Простой пище, простоте вновь обретенного момента. Настоящее счастье. “Можно, наверное, даже поесть на улице", – произнес он. Рене нашла, что это прекрасная мысль. Покончив с рулетом, они встали из-за стола и пошли пить кофе в сад. День был неожиданно солнечный, ласковый и теплый. Ален и Рене ласково смотрели друг на друга. Им совершенно не о чем было говорить, но у них всегда лучше всего получалось молчать вместе. Теперь им предстояло заново освоиться, заново втянуться в повседневность. Ален чувствовал огромное облегчение, скоро все пойдет как прежде. Жизнь продолжается, его ожидают прекрасные дни.
Внезапно он размяк. Весь месяцами копившийся страх наконец растворился в осеннем солнце и не слишком крепком кофе. Его отпустило – вот точное слово. Теперь ему хотелось только одного: расслабиться. Получать удовольствие, передохнуть, думать только про обед, про сад, про телепрограммы. Пользоваться заслуженным отдыхом в Марн-ла-Кокетт по полной программе. Он встал, погладил жену по спине и пошел прогуляться по саду. Наткнулся на гамак и решил, что это именно то, что нужно. Ему хотелось баюкать свое усталое тело, ритмично, неспешно, несмело. Раньше он никогда не пользовался гамаком, но теперь гамак показался ему венцом чудесного дня. Он лег, и гамак закачался.
И тогда Рене встала. И решительным шагом направилась к нему. Подойдя к гамаку, она посмотрела на него и сказала, просто и буднично:
– Я ухожу от тебя.
Часть третья
Луиза, изъявив восторг по случаю того, что родители наконец вместе – по крайней мере, в одной комнате, – ушла к себе. До сих пор она своим присутствием сглаживала невероятную неловкость, которую испытывали Жан-Жак и Клер. Они столько времени не оставались наедине. Наверно, это было их самым сильным ощущением – несоответствие между предвкушением и внезапной правдой. Оба вдруг ясно осознали, что все изменилось. Что как прежде уже никогда не будет. Даже поздоровались они как-то неловко. Куда друг друга целовать? Они колебались, а колебания всегда кончаются щекой. Клер позвонила после обеда, они условились, что вечером она заедет. При мысли о близкой встрече оба страшно разволновались, почти до слез. Быть может, они обнимутся. И он и она мечтали об одном: о тишине. Они бы все отдали, лишь бы не выяснять отношений, лишь бы не вышелушивать подробности их разногласий; но так не бывает. Приходилось говорить. Пытаться объясниться в той ущербной ситуации, когда не знаешь, что на уме у другого. Теперь Луиза ушла в свою комнату. Аперитив стоял на столе. Светские условности встречи отпадали одна за другой, оставался только разговор, а он будет техничным. Они поцеловались в щеку.
Давид Фонкинос, увенчанный в 2014 году сразу двумя престижными наградами – премией Ренодо и Гонкуровской премией лицеистов, – входит в десятку самых популярных писателей Франции. Его романы имеют успех в тридцати пяти странах. По знаменитой “Нежности” снят фильм с Одри Тоту в главной роли, а тираж книги давно перевалил за миллион.Герой романа “Мне лучше” – ровесник автора, ему чуть за сорок. У него есть все, что нужно для счастья: хорошая работа, красивая жена, двое детей, друзья. И вдруг – острая боль в спине.
В сонном бретонском городке на берегу океана жизнь течет размеренно, без сенсаций и потрясений. И самая тихая гавань – это местная библиотека. Правда, здесь не только выдают книги, здесь находят приют рукописи, которым отказано в публикации. Но вот юная парижанка Дельфина среди отвергнутых книг никому не известных авторов обнаруживает текст под названием «Последние часы любовного романа». Она уверена, что это литературный шедевр. Книга выходит в свет, продажи зашкаливают. Но вот что странно: автор, покойный Анри Пик, владелец пиццерии, за всю жизнь не прочел ни одной книги, а за перо брался, лишь чтобы составить список покупок.
Молодой француз Давид Фонкинос (р. 1974) — один из самых блестящих писателей своего поколения, а по мнению бесчисленных поклонников — просто самый лучший. На его счету более десяти романов, в том числе изданные по-русски «Эротический потенциал моей жены» и «Идиотизм наизнанку».«Нежность» — роман о любви, глубокий, изящный и необычный, история причудливого развития отношений между мужчиной и женщиной, о которых принято говорить «они не пара». В очаровательную Натали влюблены все, в том числе и ее начальник, но, пережив тяжелую потерю, она не реагирует ни на какие ухаживания.
Антуан Дюри преподает в Лионской академии изящных искусств. Его любят коллеги и студенты. Казалось бы, жизнь удалась. Но почему тогда он бросает все и устраивается смотрителем зала в парижский музей Орсэ? И почему портрет Жанны Эбютерн работы Модильяни вновь переворачивает его жизнь?Новый роман знаменитого французского писателя, чьи книги переведены на сорок языков.Впервые на русском!
Давид Фонкинос (р. 1974) – писатель, сценарист, музыкант, автор тринадцати романов, переведенных на сорок языков мира.В его новом романе «Шарлотта» рассказывается о жизни Шарлотты Саломон, немецкой художницы, погибшей в двадцать шесть лет в газовой камере Освенцима. Она была на шестом месяце беременности. В изгнании на юге Франции она успела создать удивительную автобиографическую книгу под названием «Жизнь? Или Театр?», куда вошли 769 ее работ, написанных гуашью. Незадолго до ареста она доверила рукопись своему врачу со словами: «Здесь вся моя жизнь».
Как поступает известный писатель, когда у него кризис жанра, подруга ушла, а книги не пишутся, потому что он не знает, о чем писать? Герой романа «Семья как семья» – сам Давид Фонкинос, но может быть, и нет – выходит на улицу и заговаривает с первой встречной – Мадлен Жакет, бывшей портнихой Дома мод Шанель, сотрудницей Карла Лагерфельда. Следующим романом писателя станет биография Мадлен – казалось бы, ужасно обыкновенная (как сказал бы любой издательский директор по маркетингу), – а заодно и биография ее потомков, семьи Мартен: кто же не хочет попасть в книгу? Семья Мартен – семья как семья, и у нее свои трудности и печали: закат любви, угроза увольнения, скука, выгорание.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.