В синих квадратах моря - [27]

«Еще немножко, и березка моя…» — шептал Петр. Выступ очень крутой. И взяться совсем не за что. Грачев чувствовал себя обессиленным, хотелось дотянуться до веточки. И не мог — совсем гладкий камень, без каких-либо вмятин или царапин. Нет, не осилить. И он вернулся… Усталый, исцарапанный, подошел к Ире и тихо сказал:

— Нужна специальная обувь. Камень, что зеркало.

Ира молчала. Голубев насмешливо покосился на него.

— Слабак, вот, смотри, как надо…

Голубев карабкался по сопке, как акробат. Не успел Петр перешнуровать ботинок, как он вернулся и подал Ире веточку.

— Спасибо, Гришенька…

Петр грустный возвращался на корабль. Коваленко, набравший полное ведро ягод, пригласил его к себе на ужин. У него сегодня блины. Маша, его жена, умеет их печь.

— Да ты чего такой хмурый? — Коваленко давно заметил в нем перемену, но не знал, чем это вызвано. А Петр так и не сказал ему, что виделся с Голубевым и Ирой.

Грачев сослался на усталость. Когда они уже подходили к кораблю, он спросил доктора:

— Скажи, Миша, ты знаешь дочь Серебрякова?

— Иру? А что? Не собираешься ли поухаживать за ней? — с усмешкой спросил он. — Опоздал, Голубев там…

«А я с ним чуть не срезался», — с горечью подумал Петр.

3

Грачев стоял у лееров. Он смотрел, как в бухту, обогнув мыс, входила подводная лодка. На верхней палубе суетились моряки. С берега они казались черными столбиками. Но вот лодка приткнулась к узкому дощатому причалу, и Петр увидел, что вся она в рябых пятнах. Соль в штормах съела краску. «Потрепало их изрядно, скоро и нас вот так», — невольно подумал он.

Внимание Грачева привлек катер, быстро несущийся к эсминцу. Вот он резко сбавил ход, красиво застыл у борта, и Петр увидел флаг-связиста. Голубев привычно поднялся на палубу, поздоровался. Они вошли в каюту. До начала занятий оставалось несколько минут.

— Готовы? Ну-ка, дайте мне ваш конспект.

Голубев уткнулся в тетрадь, полистал ее и тут же вернул:

— Шутишь, лейтенант? Конспект еще из училища? Нельзя, Петр Васильевич, обманывать начальство, — с усмешкой сказал капитан 3 ранга. — Что, лень писать заново?

— Времени не было, замотался, — признался Петр.

— Поставим на этом точку, впредь учтите.

Голубев между тем перевел разговор на другое. Танкер «Ловега» готовится в дальнее плавание, а командир отделения радистов, как на грех, в отпуске. Придется послать Русяева.

— Товарищ капитан 3 ранга, — взмолился Грачев, — мне самому старшина нужен. В море скоро пойдем. Прошу…

— Просить вы можете, и не больше, — перебил его Голубев, закуривая.

— Ведь можно взять старшину и с соседнего корабля?

— Русяев опытный радист, он и пойдет, — настаивал Голубев и, не повышая голоса, добавил: — Нельзя так, Петр Васильевич. Помочь людям надо. Заодно и вам честь.

Нет и нет. Он, Грачев, решительно против. У самого дел по горло. Тот же Русяев в море стоит вахту на коротких волнах, лучше его вряд ли кто примет сигналы, а если уйдет, кого поставить?

— Понимаю, тяжело, но дело не должно страдать.

Голубев надел перчатки, вышел из рубки.

«Серебряков не даст, — подумал Петр. — На другом корабле возьмут».

Катер, вспарывая черный холст воды, понесся к крейсеру. Петр смотрел ему вслед, пока не исчез с глаз белый огонек на его низкой мачте. Ему показалось, что флаг-связист был излишне строг, и от этого стало не по себе. Никогда Петр не думал, что служба начнется так тяжело. Как это сказал доктор Коваленко? «Ты, Петр, пойдешь на корабле в гору. Сам командир с тобой за ручку здоровается. А вот я не люблю протекции». Это что, намек на Серебрякова? Но разве тот делает ему, Грачеву, поблажки? Если командир к нему относится просто, то это, очевидно, вызвано не стремлением составить лейтенанту протекцию, а помочь скорее войти в корабельную жизнь.

«Пошел он к чертям, этот доктор! — в душе рассердился Петр. — Не нужна мне протекция. Сам на Север просился. Сам…».

Утром на корабль пришел Голубев. На этот раз невеселый. Заглянул в радиорубку:

— Грачев, зачет принимаю в кают-компании, прошу поторопиться.

Голубев задавал каверзные вопросы, и на все Петр ответил безошибочно. Но вот флаг-связист спросил, как он, Грачев, будет входить в связь с неизвестной подводной лодкой, которая встретилась в морс. Петр стал объяснять, но Голубев поморщился.

— Что, не так? — насторожился Грачев.

— Не усвоили руководящих документов. — Голубев встал из-за стола. — Нет, не могу принять зачет. Изучите все как следует. Что вы так смотрите? Может, я придирчив? Ну что ж, в другой раз буду экзаменовать вас при товарище Серебрякове. А сейчас — за дело. Два дня хватит?

Грачев стыдливо прятал глаза:

— А если до понедельника?

«Собираешься в воскресенье к Ире, я знаю! — догадался Голубев. — Нет, посиди-ка на корабле».

— Вот что, лейтенант, давайте-ка в воскресенье.

Грачев разложил на столе карту Баренцева моря, которую еще вчера взял у штурмана, и начал прокладывать курс. В пятницу надо сдать зачеты по кораблевождению. «Тогда вас поставим дублером вахтенного офицера», — пообещал Грачеву старпом Скляров. И вот теперь, склонившись над картой, Петр чертил. Делом увлекся, а душевного спокойствия не чувствовал. Не сдал зачет… От Серебрякова достанется. Петр раздумывал: может, сходить к нему и все выложить начистоту? Голос флаг-связиста все еще звенел в ушах, и от него никак не уйти. «Ну что ж, в другой раз буду экзаменовать вас при Серебрякове…»