В синих цветах - [37]
В ответ бесстыдно громко захохотала Катька.
— Надсмешки? — не веря своим ушам, встав на четвереньки, обреченно переспросила Паша. — Надсмешки, значит?.. Нечистая сила! — Она так нелепо-беспомощно зашевелила могучими бровями, что вслед за Катькой захохотали остальные.
Паша с удивительным проворством вскочила на ноги, как спичечный коробок тряхнула Катькину койку, развернув, почти протаранила ею дубовую дверь, выкатила в темный, стылый коридор.
С грохотом промчав по неровному полу, вкатила с разгона в длинную комнату, разгороженную множеством ширм.
Комната служила одновременно кабинетом, кладовой и спальней Татьяны Юрьевны.
Впаяв койку с Катькой в дальний угол, Паша сползла на узкий клеенчатый диван, обтерев подвернувшимся фартуком пот с медного лица, подытожила:
— За шкодливость теперя и лежи тута, пока хозяйка не явится… Еще господа благодари, что изолятор инеем залубенел вчистую…
Троекратно высморкавшись, Паша выползла из-за ширм, потопталась возле письменного стола, постукивая пальцем-сарделькой по стеклу, потрогала толстый замок, висевший на двери кладовки, что-то поискала меж склянок в медицинском шкафчике (Катька наблюдала за ней через щели в створках ширм), тяжко вздохнула, вернулась назад, к Катьке.
— Ты ей утром насолила. Теперя мне. Смотри ужотко… Помолишь прощения…
— Не буду я прощения просить! — дерзко ответила Катька.
— Ну без хлебова останешься. Или сыта больно?..
— Не буду!
— Жрать захочешь — попросишь…
Задвинув ширму, Паша прошлепала к двери, громыхнула неподатливой задвижкой.
Сколько же разного добра собралось, перепуталось на этом базаре.
Россыпи красной смородины и пухлые домотканые платки с редкой голубой вышивкой; грибы всех мастей, решета с сочащейся вишней, угрюмые гуси и груда разновеликих замков; веники, мочала, горушки крыжовника, мед в сотах, расписные цветы из стружек, копилки-попугаи, тыквенные семечки, громадные корзины тугих яблок; рябые носки-самовязы и самовары самых разных величин; мышеловки, ядреные огурцы, щеглы в самодельной клетке у красноносого мальчишки. Роились, наслаивались запахи. Молодых, примятых подсолнухов, топленого молока, дегтя, разомлевших цветов гречихи, лесной малины, лошадиного навоза, чеснока.
Навстречу Сергею рослый хмельной мужик, будто хороших кровей рысака, вел дамский велосипед, насквозь проржавевший, дергающийся жалким тиком на каждой колдобинке. В вытянутой левой руке мужик нес вытертый рыжий пиджак, громко выкрикивая через каждые десять шагов:
Хмурая старуха заботливо расчесывала черепаховым гребнем льняные волосы внучке, мрачно пялясь в овальное зеркало, прислоненное к корзине с горохом. Внучка обронила в пыль недоеденное мороженое и тихо страдала, сглатывая слезы…
Прыгала под телегами, среди зеленых луж, хромая ворона…
В молочном ряду, в тени, под прилавком, играли в шашки две курносые близняшки. Брезгливо поджав губы, крутила барабан книжной лотереи женщина с седыми усиками.
В створе главных ворот замелькали по площади мотоциклисты в разноцветных, обшитых блестками рубахах.
Гривастый детина с размалеванными щеками и приставным носом, стоя в коляске мотоцикла, вещал в мегафон суетливым фальцетом:
— Только четыре дня! Самая веселая программа! Медвежий оркестр! Под куполом воздушные гимнастки — сестры Капитоновы! Весь вечер на манеже музыкальные эксцентрики Кисель и Клюква! Дрессированные обезьянки под руководством Натали Коломба! Заслуженный артист Чечено-Ингушской АССР, иллюзионист Леван Алимзян! Спешите! Спешите на цирковое представление «Солнцу и ветру навстречу»! Если вы еще не успели купить билеты…
— Дядя Сережа! Посмотрите только! — схватив Сергея за рукав, перебила цирковых зазывал взбудораженная Ленка. Заглатывая на ходу пирожок с повидлом, девчонка тащила Сергея за собой, возбужденно приговаривая: — Я таких ни разу в жизни не видела! Даже в мультфильмах!..
Перед прилавком с большим козырьком гомонили, толкались ребятишки. Десятки цепких, пронырливых глаз разбойно уставились на Сергея, едва он протиснулся к необычному товару.
Выщупывая наглой улыбкой, косоротилась лыковая кикимора.
Раки, сотворенные из желудей и смолистых шишек, пялились зелеными зенками — полированными пуговицами на черных дрожащих пружинках.
Запахнувшись в пегие бороды из стружек, восседали за жестяным самоваром сучковатые домовые. Таращились шишковатые свистульки-головастики. Набивал трубку хромоногий медведь-бродяга с ожерельем из малиновых бусин.
Колдовали над берестовым раструбом граммофона заскорузлые водяные, сотканные из зеленого бисера и крохотных ракушек.
— Ой! Смотрите, тетя Катя и папа! Смородину покупают! — радостно запрыгала Ленка. — Папа! Ау!! — завопила девчонка, замахала руками, бросилась через гудящую толпу к обернувшемуся Вовке.
— А мы к той дурацкой столовой вас искать ходили, — оправдывалась запыхавшаяся Катька. — Потом решили на базар, чтобы хоть какую-нибудь еду… Вот! Попробуй! Забористые! — Отряхивая рассол, Катька протянула Сергею несколько упругих малосольных огурцов. — Да! Самое главное!.. Вовка с попуткой до Василева договорился!.. А там, говорят, три версты всего до этого… Пригоршина хутора…
Сценарий «Когда я стану великаном» касается нравственных проблем, волнующих наше молодое поколений. В нем рассказывается о победе добра и справедливости, чувстве долга и истинной дружбы, скромности и честности. Фильм по сценарию удостоен премии ЦК ВЛКСМ «Алая гвоздика».
Кузнецов Александр Всеволодович (род. в 1935 г.) закончил актерский факультет ГИТИСа и Высшие режиссерские курсы при Госкино СССР. Снялся более чем в тридцати фильмах, осуществил ряд инсценировок, работал на телевидении. Автор пьес «Острова снов», «Лети все горе прочь», «Зачем принцессе усы!», «Танец кочерыжек». В соавторстве с И. Туманян написал сценарий кинофильма «Когда я стану великаном» (приз Ленинского комсомола — Алая гвоздика). В 1983 году в издательстве «Молодая гвардия» вышла повесть А. Кузнецова «В синих цветах».
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
В книгу известного писателя Э. Сафонова вошли повести и рассказы, в которых автор как бы прослеживает жизнь целого поколения — детей войны. С первой автобиографической повести «В нашем доне фашист» в книге развертывается панорама непростых судеб «простых» людей — наших современников. Они действуют по совести, порою совершая ошибки, но в конечном счете убеждаясь в своей изначальной, дарованной им родной землей правоте, незыблемости высоких нравственных понятий, таких, как патриотизм, верность долгу, человеческой природе.
В сборник известного советского писателя Л. С. Ленча (Попова) вошли повести «Черные погоны», «Из рода Караевых», рассказы и очерки разных лет. Повести очень близки по замыслу, манере письма. В них рассказывается о гражданской войне, трудных судьбах людей, попавших в сложный водоворот событий. Рассказы писателя в основном представлены циклами «Последний патрон», «Фронтовые сказки», «Эхо войны».Книга рассчитана на массового читателя.
…Человеку по-настоящему интересен только человек. И автора куда больше романских соборов, готических колоколен и часовен привлекал многоугольник семейной жизни его гостеприимных французских хозяев.
