В шаге от вечности. Как я стал киборгом, чтобы победить смерть - [54]
– Сейчас я вылью из вашего стакана воду и попрошу отпить немного вот из этого кувшина…
На вкус жидкость оказалась немного странной. Медсестра предложила мне сделать еще глоток. Вкус не изменился. Тогда она велела допить весь стакан. Где-то на его половине я решил, что вкус у раствора совершенно отвратительный, а раз так, не стоит растягивать пытку, делая маленькие глотки, – и выпил остаток залпом.
– Довольно гадкий привкус, да? – я поставил опустевший (наконец-то!) стакан обратно на стол.
– Боюсь, вы правы. Если удастся выпить весь раствор в течение получаса, процесс начнется примерно через час.
Она улыбнулась и ушла, оставив меня наедине с кувшином.
Спустя полчаса я выполнил ее просьбу, борясь с нарастающей тошнотой. Чувствовал я себя довольно плохо, но не мог не радоваться, что кувшин пуст.
– Отлично! Вы его одолели, – медсестра вернулась в срок, улыбнулась мне, убрала кувшин и заменила его точно таким же, но полным до краев. – Теперь осталось только прикончить этот, а потом можно расслабиться.
Однако расслабиться не удалось. Спустя еще час я с трудом влил в себя содержимое второго кувшина. И принялся ждать. Ждать. И ждать. Но ничего не поменялось. Разве что меня начало подташнивать сильнее. Пришла женщина, которая должна была наметить на моем животе место выхода прямой кишки после операции, и спросила, готов ли я уделить ей время. Напрочь забыв, что уже просил ее зайти позже, я снова взмолился об отсрочке – возможно, довольно скомканно. Она пообещала зайти на следующее утро.
Представление, наконец, началось. Сначала тонкий ручеек. Потом – Ниагарский водопад. Потом – перерыв. Мне оставалось только сидеть и ждать. Примерно тогда я понял, почему медики всегда говорят об «эвакуации содержимого кишечника»: это была именно эвакуация. Снова водопад. Перерыв. Поток. Звонок мобильного. Я посмотрел на экран. Звонил председатель Ассоциации БДН: он обещал сообщить, выберут ли меня ее представителем. Позывы на время прекратились, поэтому я решил рискнуть и ответил.
Это было довольно-таки спорное решение. С одной стороны, к моему величайшему удивлению, расширенный состав Ассоциации отдал предпочтение не кому-то из хорошо известных кандидатов, а совершенно постороннему человеку – мне, опираясь только на обещание добиться лучшей жизни с помощью технологий. Это была хорошая новость. Плохая заключалась в том, что Алан, готовый вот-вот оставить председательское кресло, решительно намеревался меня поздравить, ведь я оказался выше обстоятельств и предлагал нечто революционное. Конечно, ему хотелось это обсудить. Поделиться мудростью. Узнать, какие у меня планы. Спросить о Франсисе. Поговорить о себе.
Это было очень мило со стороны Алана. Я действительно проникся к нему симпатией и не хотел слишком быстро сворачивать разговор или вести себя бесцеремонно. Но в моем телефоне очень чувствительный микрофон. Этикет требовал избегать странных звуков на заднем плане во время беседы, но делать это становилось все сложнее, а мой голос с каждой минутой звучал все более сдавленно, хотя тому не было очевидного объяснения. Я повесил трубку ровно в тот момент, когда окончательно потерял возможность контролировать позывы кишечника.
Рано утром на моем животе нарисовали, наконец, маркером точку выхода номер 2 и попросили снять все украшения. На мне были только часы, обручальное кольцо и золотой анкх, древнеегипетский символ жизни, на тонкой золотой же цепочке вокруг шеи. Такой выиграл Рейлан на Играх чародеев, а мне его подарил на двадцать пятую годовщину Франсис. Ни кольцо, ни анкх я не снимал ни разу.
Пускай с точки зрения науки это было глупо (хотя с точки зрения любви – логично), мне не хотелось расставаться с ними и сейчас. Неважно, чему я учился и во что верил или не верил: некая примитивная часть моего мозга наделяла эти знаки истинной любви каким-то древним могуществом. Может, это была та часть меня, что навечно осталась с Авалоном в Салании, где не было ни одного чародея, по силе равного Рейлану. Так или иначе, но я не хотел их снимать.
Мне пришлось собраться с духом, напомнить себе, что я все-таки ученый, – и только тогда я передал врачу анкх. А потом соврал, что кольцо слишком узкое и снять его с пальца не получится.
– Тогда придется его заклеить, – сказал врач.
И мы заклеили.
Съемочная группа взяла у меня еще одно интервью – о готовящейся операции. Я особо подчеркнул: даже если что-то пойдет не так (это маловероятно, но возможно), наука все равно окажется в выигрыше. В таких ситуациях важно полученное ценой совершённой ошибки знание; весь процесс исследований построен на этой идее. Потом они сняли наш с Франсисом поцелуй, и меня увезли в операционную. Пока Мари, анестезиолог, ставила мне на запястье артериальный катетер, мы чудесно поболтали о результатах предоперационного обследования (работает всего 76 % легких, но в остальном – никаких сюрпризов). Я еще раз напомнил всем, что продолжать операцию следует в любом случае, а потом Мари без лишнего шума меня вырубила.
Франсис ждал, как ждут все любимые: ничего не делал, просто ждал. Потом ему позвонили. Меня перевели в отделение интенсивной терапии. Он оказался в палате почти одновременно со мной. Мари составила план, отличавшийся от стандартного для таких операций протокола: меня продолжали обезболивать профоролом и ремифентанилом, отменяя их по очереди на случай, если придется срочно возвращаться в операционную и делать трахеостомию.
Книга известного словенского историка, академика Словенской академии наук и искусств Йоже Пирьевца, написанная на основе богатейшего архивного материала, не только подробно знакомит с биографией Йосипа Броза Тито, который решающим образом влиял на формирование югославской истории во время II Мировой войны – как организатор партизанского движения, и после нее – как глава социалистической Югославии. Она дает широкую панораму жизни югославских народов с начала XX в. до 1980 г. Большое внимание уделено взаимоотношениям Тито с руководителями СССР И.
Очерк, посвящённый алхимии, её теоретическим положениям и некоторым легендам, связанным с развитием алхимии в России. Все приведённые в статье факты — соответствуют действительности, но их толкование порой весьма фантастично.
Настоящий сборник является первым научным изданием сказок Перро на русском языке, предназначенным для взрослых читателей: до сих пор эти сказки издавались только в качестве детских книжек. В сборник включены не только все сказки Перро, прозаические и стихотворные, но также и некоторые наиболее известные сказки его продолжателей и последователей (д’Онуа, Леритье-де-Впллодон, Лепренс де-Бомон) как образцы французской сказочной литературы XVII–XVIII веков; во французских изданиях эти сказки нередко объединяются со сказками самого Перро. Перевод под редакцией М. Петровского. Вступительная статья и комментарии Н. П. Андреева. Иллюстрации Александра Дмитриевича Силина..
«Все сознают, что нормальная и полезная еда есть еда с аппетитом, всякая другая еда, еда по приказу, по расчету признается уже в большей или меньшей степени злом», — писал академик И. П. Павлов. Перед вами необычная книга. Главная ее особенность состоит в том, что желудок, его заболевания, а также их профилактика и лечение рассматриваются в «контексте» всего организма, в тесной связи с образом жизни и мыслями человека. Автор обращает внимание читателей на множество «мелочей», которым мы обычно не придаем никакого значения, не замечаем их влияния на состояние желудочно-кишечного тракта и здоровье в целом. Книга — не сухое повествование о болезнях, а увлекательное путешествие в мир под названием «человеческий организм». Для широкого круга читателей.
Это уникальное устройство перевернуло наши представления об античном мире. Однако история Антикитерского механизма, названного так в честь греческого острова Антикитера, у берегов которого со дна моря были подняты его обломки, полна темных пятен. Многие десятилетия он хранился в Национальном археологическом музее Греции, не привлекая к себе особого внимания.В научном мире о его существовании знали, но даже ученые не могли поверить, что это не мистификация, и поразительный механизм, использовавшийся для расчета движения небесных тел, действительно дошел до нас из глубины веков.
Пособие призвано развить в школьниках, студентах и начинающих журналистах умение создавать красивые, яркие и точные образы, оставаясь в рамках существующего русского языка, не вульгаризируя его англицизмами, жаргонными словами и разговорной речью низкого уровня. Задача, поставленная автором, довольно амбициозна: не только научить правильной письменной речи, но пробудить вдохновение к созданию таких текстов и дальнейшему совершенствованию. Адресована студентам факультетов журналистики и филологических факультетов, а также тем, кто стремится грамотно и образно излагать свои мысли на бумаге.