В сердце моем - [2]

Александра испытывала глубокое уважение к профессору и старалась особенно внимательно относиться к своим обязанностям. Она постоянно пыталась доказать ему, да и всем окружающим, проявлявшим к ней любопытство, что она недаром занимает свое место в музее. Но к ее досаде, принадлежность к женскому полу, а отнюдь не заслуги в области археологии, вызывала наибольший интерес коллег-мужчин к ее персоне. Можно подумать, если у тебя есть грудь, то твои мозги устроены как-то иначе, чем у мужчины.

– Лорд Уэр прочитал ваш доклад? – спросил наконец профессор.

Не желая показывать, что побаивается возможной реакции отца, Александра покачала головой:

– Вы первый, к кому я пришла. – Теперь она была совершенно уверена, что профессор поверил ей и согласился с ее доводами. – Я хотела бы обсудить свой доклад с членами совета, прежде чем поползут слухи о краже.

– Чтобы попечители узнали, на что пошли их щедрые пожертвования? А что, если вы ошибаетесь? Что, если все совсем не так? – Профессор замолчал, но смысл его слов был достаточно ясен.

Александра покраснела, когда взгляд Атлера скользнул по могольскому сосуду для вина.

– Если, как вы утверждаете, здесь была совершена кража, разразится скандал, в ходе которого никому из нас не уцелеть. – Профессор поднял глаза и пристально посмотрел на свою сотрудницу. – Прежде всего достанется вашему отцу ведь он возглавляет совет здесь, в музее, и занимает почетное место в парламенте, добиваясь для нас денежных ассигнований. Мы полностью зависим от тех, кто поддерживает нас и нашу работу, выделяя нам необходимые средства. Если доверие к нам окажется подорвано...

– Так, по-вашему, лучше заявить, что при экспертизе ценностей была допущена ошибка, чем признать, что в музее совершена настоящая кража? – Голос Александры прозвучал еле слышно. Ей стоило большого труда произнести эти резкие слова.

Профессор Атлер сочувственно пожал плечами. За очками в тонкой металлической оправе трудно было разглядеть выражение его карих глаз.

– Простите меня, Александра. Мне действительно очень жаль. – С этими словами профессор разорвал доклад в клочья и бросил его в корзинку для бумаг. Александре показалось, что в корзинке, стоявшей рядом с загроможденным музейными экспонатами столом, вместе с обрывками бумаги и другим мусором лежит и ее научная карьера. – Если вы хотите сохранить за собой место в музее, вы ничего никому не скажете, – добавил Атлер. – Я сам поставлю этот вопрос перед советом попечителей.

Александра замерла. Она не могла поверить своим ушам и буквально задыхалась от гнева. Если бы не жесткие планки корсета, крепко сжимавшие ее тело, она, вероятно, взорвалась бы от возмущения. Не надо быть специалистом в политических интригах, чтобы понять, что последует далее. Если дойдет до скандала, она скорее всего останется в подвале разбирать древние манускрипты до конца своих дней. Впрочем, возможен и еще более ужасный исход: ее саму могут обвинить в краже. Все, над чем она работала, ради чего жила, будет принесено в жертву, а она займет почетное место в «Галерее благородных козлов отпущения». Но главное – кто-то в музее действительно оказался вором, и этот человек хорошо знаком с предметами древности. Удастся ли найти и разоблачить преступника, если даже пожертвовать ею, Александрой Маршалл?

– Профессор Атлер...

– Идите домой, миледи. – Директор музея поспешно собрал бумаги со стола в старую, потрескавшуюся кожаную папку. – Ради вашего собственного блага и во имя репутации музея предоставьте мне провести внутреннее расследование самому и сделать это, как я считаю нужным.

Александра стояла напротив высокого окна, из которого открывался вид одного из самых великолепных городов мира. Со стороны набережной Темзы виднелись прекрасные творения Рена, увенчанные шпилями башни и величественные каменные здания искусной работы. На вершине холма возвышался собор Святого Павла. Серый купол в вечернем сумраке, казалось, вот-вот растворится в воздухе и станет невидимым. Улицы внизу были мокры от дождя.

Отвернувшись от окна, Александра прислонилась к стене. Ее сотрясала дрожь. Холод пробирался под пышные юбки. Привычным жестом она коснулась серебряного медальона, который всегда носила на шее. Обычно медальон был скрыт за корсажем платья, но сейчас Александра, сама того не осознавая, нервно вертела его в руках. Серебро показалось ей теплым, но это лишь оттого, что слишком холодны были ее ладони.

Сделав глубокий вдох, Александра снова украдкой бросила взгляд за угол. После беседы с профессором Атлером ей потребовалось не меньше часа, чтобы набраться храбрости и попробовать проскользнуть мимо охраны в свой тесный рабочий кабинет. По обеим сторонам коридора стояли ветхие дубовые стеллажи. Ей пришлось спрятаться за широкими листьями пальмы, которую еще в прошлом году следовало бы пересадить в горшок побольше.

Наконец голоса охранников стихли и в коридоре осталась одна лишь молодая служанка. До Александры донесся плеск воды в ведре и громкий стук швабры, которой служанка отмывала выложенные изразцами полы в просторном холле.

Александра зажмурилась, произнесла про себя короткую молитву, быстро высунула голову из-за ветвей пальмы и заглянула за угол. Путь был свободен. Весь план едва не провалился из-за корсета, который немилосердно сковывал движения, когда Александра стремглав пересекала коридор, чтобы скрыться у себя в кабинете. Она так и не сдала ключ охраннику и теперь, едва не падая в обморок от слабости, нагнувшись, сунула его в замочную скважину и медленно повернула. Раздался еле слышный щелчок. В глубине коридора уборщица продолжала трудиться, что-то тихонько напевая, и ее нежный голосок отдавался эхом в пустынном холле.