В сердце моем навсегда - [13]

Бет ловко отдала честь, вызвав мимолетную улыбку мадам. Миссис Холл взяла свою пациентку под руку, поддерживая ее:

— Сюда, дорогая, мы о вас позаботимся.

У нее не оставалось выбора, как только подчиниться. Девушка и на самом деле испытывала большое облегчение от того, что теперь решения за нее принимает кто-то другой. Она едва переставляла ноги. Думать ясно ей было просто не под силу.

Миссис Холл трещала без умолку все время, пока помогала ей снять влажную одежду и надеть чистую ночную сорочку, стелила постель и расчесывала ей волосы. Она делала замечания по поводу ее внешности, качества ее одежды, искусного пошива платья н покроя пальто. Заметила, насколько странно видеть ее в компании Харлана Портера — она назвала его поставщиком молодых женщин только из почтения к утонченным, по ее мнению, чувствам гостьи, — потом мягко пожурила за то, что она оказалась там, где ей прежде всего не следовало находиться.

Подозрения миссис Холл не встретили возражений и не получили подтверждения, так что мадам терялась в догадках, правильно ли она судит о своей гостье. Когда миссис Холл протянула ей выпить опий, она приняла его без колебаний. Апатия была похожа на приятное теплое одеяло, и она погружалась в нее с наслаждением. Девушка поняла род занятий миссис Холл, поняла положение миссис Холл в доме, по все это не имело значения. Проявленная о ней забота внушала доверие. Скоро она наберется сил и уйдет домой, это только вопрос времени. Отдохнет несколько часов, а потом уйдет и придумает способ вознаградить миссис Холл за ее доброту. Это была ее последняя мысль перед тем, как уснуть.

Миссис Холл приказала Бет и Джейн оставить ванну, которую те притащили. Подоткнула одеяло вокруг своей гостьи и на цыпочках вышла из комнаты. Вспомнив, вернулась только для того, чтобы убрать из погребца все спиртное, затем пошла взглянуть, как там другие гости, ожидая появления Моррисона.

Она внезапно проснулась, испуганная, не понимая, где находится. Единственная лампа на ночном столике почти не давала света. Прищурилась и, посмотрев на часы на каминной полке, с трудом разобрала, что полночь только что наступила. Сердце ее постепенно успокоилось и стало биться равномерно. Она припомнила события вечера и, признав в незнакомой обстановке безопасное место, поплотнее укутала плечи одеялом и поглубже зарылась в мягкий матрац.

Дверная ручка повернулась. Она резко села и уставилась на внушительную фигуру, силуэтом вырисовывающуюся в дверном проеме. Первой ее мыслью, когда он вошел, было убежать, но затем она увидела, как он поставил на столик у двери кожаную сумку, и ей сразу стало легче дышать. Это доктор! От облегчения она едва не расхохоталась истерическим смехом.

Она смотрела, как он оглядел комнату и в конце концов подошел к ширме. Отодвинул в сторону одну из створок и пальцем попробовал воду в ванне, приготовленной Бет и Джейн. Как только он повернулся к ней, она отвела взгляд.

— Я помешал тебе принять ванну, — произнес он.

Она хотела ответить, что это не имеет значения, что сон тоже помог, но горло кольцом стянула боль, и она только пожала плечами. Широкая бретелька ночной сорочки соскользнула с плеча, и она поспешно подняла ее на место. К ее смущению, та снова соскользнула. На этот раз она не стала ее поднимать. Чувствуя себя крайне неловкой и застенчивой перед доктором, она опустила голову так, что волосы упали ей на лицо, закрыв от его взгляда.

— Твой жест скромности оценен по достоинству, — сказал он. — Впечатляет, но в нем нет никакой необходимости.

От этого сухого, циничного замечания ей захотелось заползти под одеяло. Наверное, он сознает, насколько красив, подумала она, и, вероятно, знает, что его пациентки полагают или надеются, что он заинтересуется ими лично, а не профессионально. Она дала себе слово быть выше этого.

— Не хочу тебе мешать, — сказал он, указывая на ванну, — У меня есть время.

Несмотря на собственное обещание, она заколебалась. Если бы он был мужчиной старше пятидесяти, с добрыми глазами и мягкой улыбкой, она бы иначе на него реагировала. Хорошо бы также, если бы у него было небольшое брюшко, или кривые ноги. Но ничего подобного не было.

Мужчина, вошедший к ней в комнату, был прям и высок, со стройными бедрами. Его манера двигаться напоминала ей гибкого черного кота, обходящего свою территорию. Его глаза были почти черными, они сдержанно и настороженно оглядывали окружающую обстановку. Несмотря на то, что он почти не обращал на нее внимания, она чувствовала себя очень напряженно. Ей все время казалось, что его скучающий, усталый внешний вид скрывает гнев. Крепко сжатые губы и впалые щеки придавали лицу неулыбчивый вид. Очевидно, подумала она, его вызвали к ней с какого-нибудь светского приема, и теперь он не желает скрывать своего отношения к испытываемым неудобствам.

Все в этом человеке вызывало в ней чувство неловкости.

— Давай, — более твердо произнес он, указывая на ванну. — Тебе это не повредит, возможно, даже поможет расслабиться.

Он все-таки доктор. Она переползла через кровать, а он сел в кресло с подголовником на противоположном конце комнаты. Очевидно, он считал, что она передвигается недостаточно быстро, поэтому прибавил устало: