В сердце леса - [51]

Через несколько секунд я добрался до мотора, но — увы! — я не знал этот тип мотора и не мог найти кран подачи горючего.

— Где кран? — заорал я.

Жорже, должно быть, оглушило шумом мотора — он вежливо улыбался неслыханному остроумию англичанина, который ничего не предпринимал, чтобы остановить лодку, бешено летевшую по реке без всякого управления.

Я крикнул ему еще раз.

Подлаживаясь под шутку, Жорже деланно засмеялся.

Я опять крикнул.

По испуганному лицу Жорже катились слезы веселья.

В этот момент мы едва не наскочили на песчаную отмель, я схватился за рулевую рукоятку и развернул лодку, как мотоцикл на крутом повороте. Мы Опять. очутились на дне. Жорже пробормотал: «Этот англичанин просто сумасшедший».

Когда мы наконец вернулись к Сержио, он стоял мокрый до нитки, не в силах пошевелиться от изумления. Затем до нас донеслись зычные раскаты его голоса — он обкладывал мотор в таких цветистых выражениях, каких, вероятно, не слышали в Англии с елизаветинских времен.

Через час Жорже уже спал, Сержио сидел у руля, а я наблюдал за берегом, высматривая дичь. Вдруг я увидел два каноэ — на веслах сидела дюжина гребцов. Каноэ плыли у самого берега, наполовину скрытые свисающими ветвями деревьев.

Подняв целый шквал брызг, мы устремились к ним — выяснить, что это за лодки.

Большинство гребцов были определенно кайяби, но среди них находился какой-то странный индеец — как выяснилось, бакаири. Плыл с ними и богатырь-цивилизадо — человек с грубой внешностью, отважным лицом и густой бородой. Но глаза у него были добрые и понимающие.

— Далеко направляетесь? — спросил Сержио.

— Вверх по реке; —хотим застать самолет в Шингу, — последовал небрежный ответ, какой можно было бы услышать из уст хлыщеватого взломщика, пойманного с поличным в пансионе для престарелых дам в Лимингтон-Спа. Если учесть, что такое путешествие требовало дней десять езды на каноэ от места нашей встречи до места назначения, да к тому же еще незнакомец должен был месяца полтора добираться сюда по стране, населенной враждебными племенами, брошенная фраза действительно звучала небрежно.

— Как вы попали сюда?

— По Манисауа-Миссу, с Сан-Мануэла. Это было долгое путешествие.

— А Орландо у журуна вы не видели?

— Нет, мимо их деревни мы проплыли ночью.

Гм! Значит, кайяби предупредили незнакомца о журуна. Так, может быть, клочок бумаги, который я нашел во время охоты на Манисауа-Миссу два дня тому назад, принадлежит не убитым серингейро, как я раньше подумал, а этому человеку? Быть может, он скрывался где-то поблизости?

— Вы не серингейро? — продолжал расспрашивать Сержио.

— Да. Я проработал там с полгода, но теперь конец. Еду домой, в Рондонополис возле Куябы.

Сержио решил отпустить незнакомца и на всех парах помчался к Орландо за указаниями. Теперь, когда незнакомец был обнаружен, скрываться было бесполезно — на лодке с подвесным мотором его можно было настичь в любой момент.

— Сукин сын! — бушевал Орландо, тряся бородой. — Если он заставит кайяби войти в Шингу без меня, камайюра убьют их. Индейцев надо вернуть.

Была отряжена лодка. В путь отправились Сержио, Клементи и Пиони, который мог договориться со своими соплеменниками кайяби.

— Если серингейро обещал им за поездку подарки, пусть немедленно раздаст их, а потом может ехать дальше. Но только без кайяби.

Сержио и Пибни взяли ружья, Клементи, захватил свой револьвер. Как иностранец, я был лишним.

— Со времен Фосетта, — сказал как-то Орландо, — правительство по горло сыто погибшими в джунглях иностранцами.

Вечером Сержио, Пиони. и Клементи вернулись. Судя по их рассказу, дело обстояло из рук вон плохо. Серингейро и его друг, индеец бакаири, благополучно добрались до Диауарума; у них почти ничего не осталось — ни ружей, ни ножей, ни одежды. Все это они отдали кайяби в исполнение своих обещаний. Серингейро был в Диауаруме в безопасности, но он оставил по себе память — один из кайяби заболел гриппом.

— Это самое худшее, что могло произойти, — мрачно сказал Клаудио.

— Может, он просто схватил сильный насморк?

— Я живу в джунглях пятнадцать лет и знаю: ничто не может так задержать экспедицию, как грипп. Люди не могут работать. Индейцы умирают. А мы вынуждены торчать в деревнях и бороться с эпидемией.

Беда была в том, что кайяби пожелают вернуться к себе в деревню. Лекарств у них нет, и смерть будет косить их, как мух. Разгорелся спор. В конце концов сошлись на том, что Клаудио следует остаться, а экспедиция наутро выступит в путь к географическому центру Бразилии. Клаудио будет лечить больных кайяби в лагере у Манисауа-Миссу и постарается удержать индейцев от контактов с журуна, а также от немедленного возвращения к себе в деревню.

Вечером, когда все улеглись, я помогал Клементи жарить пирай на завтрашний день. Сидя у костра, мы наблюдали за рыбами, которые поблескивали над огнем, и время от времени переворачивали их. Клементи рассказывал мне о серингейро.

— У этих людей, Адриано, тяжелая жизнь. Они бедны. Ни одежды, ни ножей, ни пищи, и им говорят, что, если они будут собирать каучук для хозяина, им дадут все это под будущий заработок. У них нет ни семьи, ни дома. И они соглашаются.