В сантиметре от смерти - [13]
— Я не знаю верхней дороги!
— Я покажу ее тебе!
— А твой конь?
— Конь хозяина не бросит. Он побежит следом!
— Садись в машину, поехали!
Лесник спрыгнул с седла, замотал повод на луку и потрепал коня по шее.
— Да садись ты быстрее!
— Уже сел, — ответил Мустафакул, вваливаясь в раскрытую дверку.
Костя рванул машину с места и повел ее в сторону от спуска в ущелье. Он торопился и, рискуя перевернуть автомобиль, не сбавлял скорости на поворотах. Подпрыгивая на валунах, разбрасывая тучи брызг, красный автомобиль мчался по склону холма. Следом за ним, пригнув голову, карьером летел карабаир Мустафакула.
Поворот, другой — и вот машина уже на вершине холма.
Метрах в пятнадцати ниже, на склоне, стоял голубой «москвич», ожидая неминуемой гибели, — за ближним поворотом ущелья слышался рев приближающегося потока. Возле машины, пытаясь вытащить Алексея из кабины, хлопотали Илларионыч и Курбан-Нияз.
— Мустафакул, протянешь трос к нижней машине? — крикнул Костя, стараясь перекричать рев селя.
— Давай!
Мгновенно трос был подцеплен к передней проушине красного «москвича» и, разматывая его на ходу, Мустафакул заскользил вниз по склону. Костя сел за руль и только ожидал знака, чтобы, дав задний ход, вытянуть автомобиль Алексея.
…Илларионыч хотел силой вытащить Алексея из кабины и увести его из опасной зоны, но кто-то схватил его сзади за руку и сильно дернул. Илларионыч обернулся и увидел Курбан-Нияза, который что-то кричал. Из-за рева селя ничего не было слышно. Курбан-Нияз замахал рукой в сторону вершины холма. Илларионыч взглянул туда. Почти у самого гребня холма виднелся красный «москвич». От него, на ходу разматывая длинный трос, бежал Мустафакул. Он не сбежал, а скатился к стоящей внизу голубой машине, моментально зацепил крючок троса за буксирное кольцо, отпрыгнул в сторону и махнул рукой. Трос натянулся, голубой «москвич» дернулся и, бешено буксуя, полез вверх на склон. Увидев это, Илларионыч, Курбан-Нияз и Мустафакул кинулись подталкивать машину сзади. «Москвич» пополз быстрее, преодолел скользкий подъем, вышел на склон холма, преодолел и его, вылез на гребень. Рядом бежали помогавшие Курбан-Нияз, Мустафакул и Илларионыч. Пронесшийся мимо гребень селя обдал всех водяной пылью и брызгами грязной воды.
Алексей, еще не веря в спасение «москвича», несколько мгновений сидел неподвижно за рулем. Только когда дверку кабины открыл подбежавший Костя, Алексей выскочил из машины и бросился обнимать друга. Почти одновременно на них налетели Курбан-Нияз и Илларионыч и в буйном восторге стали тискать обоих в своих ручищах. Костя, с большим трудом вырвавшийся из дружеских объятий, знаком обратил внимание всех на то, что творилось в ущелье.
Масса мутной воды закрывала место, где недавно стоял кишлак. Голова селя неслась уже где-то ниже. В хлопьях грязной пены из бушующей воды высовывались вершины деревьев. Мусор, плывший, в потоке, застревал в ветках. Время от времени раздавался треск. Это дерево, не выдерживая чудовищного напора воды, ломалось, и его вершина скрывалась под водой.
Очень скоро поток стал слабеть. Вода спадала на глазах, и через час поток нес свои мутные воды по старому руслу реки. На месте садов и кибиток виднелись лишь кучи мусора и обломки деревьев. Все было покрыто слоем жидкой грязи.
Сделав свое страшное дело, сель так же быстро прекратился, как и возник.
— Ну, спасибо тебе, дружище, — обратился Алексей к Косте.
— Спасибо нужно говорить не мне, а Мустафакулу, — отмахнулся Костя.
— Какое спасибо, — возразил Мустафакул. — Не нужно спасибо. Если один человек попадает в беду, то другой должен сделать все, чтобы спасти его. У нас говорят так:
— Хорошо говорят, правильно! — сказал Илларионыч.
— Что же будут теперь делать жители кишлака? — спросил Алексей. — Ведь все дома разрушены селем. Может быть, кто-нибудь ранен? Может, детей отвезти куда-нибудь в кишлак или за доктором съездить?
— Доктора не нужно, все живы и здоровы. Вещи тоже все успели вынести, скот тоже угнали. Хорошо, что сель задержался. Он подмыл большую скалу, она упала и закрыла ущелье. Когда вода прорвалась, все уже было в безопасном месте. Кибитки разрушены, это плохо. Людям жить пока негде. Но они не останутся без крова. Соседние кишлаки на первое время приютят, а там государство поможет, построим новые дома… — Мустафакул горько вздохнул. — Вот сады… сады… Их так скоро не восстановишь. Но раз никто не погиб, значит, все остальное полбеды. Вон уже едут соседи, — показал он на группу всадников, подъезжавших к холму. — Я пойду договорюсь о помощи, а вы делайте свои дела.
Мустафакул пожал друзьям руки и быстро пошел навстречу подъезжавшим всадникам.
— Ну, кажется, отделались легким испугом, — резюмировал Костя. — Люблю драмы с благополучным концом!
— Костя, — видя хорошее настроение друга, осторожно спросил Алексей. — Что тебе сказали по поводу моей рации в погранкомендатуре?
— Все окончилось лучше, чем можно было ожидать, — ответил тот. — Вначале, конечно, поругали. Говорят, по всему участку тревогу подняли. Недалеко от границы работает неизвестная коротковолновая станция. Сейчас же ее запеленговали, определили местонахождение и выслали на поиски два вертолета. Ну, а когда узнали кто это, то посмеялись над тобой. Позывной, говорят, забавный. «Охотник». Зарегистрировали твою рацию. Позывной оставили тот же. Теперь сообщишь «Стерегущему» волну и время связи и можешь работать. Пограничники приглашали нас в гости.
