В Саласпилсском лагере смерти - [100]

Как и Фрицис Стурис, трагической смертью погиб и Янис Атвар. Фашисты расстреляли его в ноябре 1941 года.

4. Случай, о котором рассказывал Теккемейер, произошел в мае 1942 года. Очевидцы вспоминают:

За лагерной кухней поднимался легкий дымок. Там, стоя на коленях, какой-то невысокого роста смуглый еврей из Вены что-то долго варил а алюминиевом котелке. Он так был погружен в работу, что не заметил, как подошел ротенфюрер Теккемейер.

Разжигать костер и варить пищу в лагере строго запрещалось. Теккемейер, не вынимая изо рта трубки, по-звериному рявкнул.

Варивший обед вскочил на ноги, сорвал шапку и вытянул руки по швам.

Ротенфюрер пнул кованым сапогом закоптевший котелок. Он опрокинулся. На вереск полилась коричневатая жидкость, в которой плавали три-четыре кусочка подметки.

— Так, так, — помощник коменданта, нагнувшись, рассматривал содержимое котелка. — Саботаж…

— Простите, господин ротенфюрер. Есть хотелось… — У заключенного начал дрожать небритый подбородок.

Теккемейер вгляделся в лицо смуглого мужчины и что-то вспомнил.

— Постой, постой. Мне твоя морда знакома.

— Я сапожник, господин комендант. — Он умышленно повысил ротенфюрера в должности. — Я на прошлой неделе вам новые сапоги…

— У меня с тобой были другие счеты. Тебя не наказывали в лагере?

— Наказывали, господин комендант…

— Пороли за неприветствие?

— Нет, господин комендант, я вас всегда приветствую.

— За что же тогда?

Короткое молчание.

— За варку супа из подметок, господин комендант. С обрезков, которые на обувь не годятся. — Сапожник с сожалением посмотрел на опрокинутый котелок.

— Не ври! — Теккемейер замахнулся палкой. — За такие дела мы вешаем. Вчера еще…

Сапожник обеими руками разодрал у рубашки воротник и запрокинул голову. Казалось, что у него под подбородком повязана синяя, полинявшая лента.

— Господин комендант, вы уже вчера меня… Вот!

Теккемейер вынул изо рта трубку и с неподдельным любопытством стал рассматривать синюю полосу.

— Верно, — со знанием дела констатировал он. — Но как это так: тебя же вчера повесили!

— Господин комендант, меня только вешали, а не повесили. — Сапожник опустил голову. — Когда меня сняли из петли, я был еще жив. Я лишь притворился мертвым, чтобы меня унесли. Заговорил я только около ямы. «Дружочки, милые, — сказал я носильщикам, — мне повезло, я остался жив!» Друзья ужасно перепутались. Потом начали ругаться: «Мошенник, — говорили они, — а мы тебя тащили. Хотя бы от ворот шел сам». Они правы, я позволил им нести себя такой кусок, а сил у них мало. Мог ведь от ворот идти.

Теккемейер слушал, не шевелясь. Тонкие губы нервно жевали мундштук трубки, язык передвигал ее из одного угла рта в другой.

— Так, так. А как ты попал обратно в лагерь?

Еврей безнадежно развел руками.

— Некуда идти, господин комендант. Знакомых нет, языка не знаю. Упросил могильщиков, чтобы разрешили идти обратно, только никому не говорили… Так я снова работаю в мастерской, шью сапоги. Только с едой плохо. Старший барака говорит, что я снят с довольствия. Не дает ни хлеба, ни супа. Лишь потому и вожусь с этими кожаными лоскутами…

— Пойдем! — Теккемейер прервал рассказ и указал палкой в сторону еврейского барака. — Ты покажешь мне виновных.

Живой мертвец, ничего не понимая, заморгал глазами.

— Могильщиков покажешь, — пояснил ротенфюрер. — За обман коменданта их надо повесить. Сейчас же.

Сапожник упал на колени. Нет, товарищей выдать он не может. Он и так наказал их, заставив нести себя… У них было так мало сил…

— Хорошо, — спокойно рассудил Теккемейер. — Повесим тебя вторично.

Из барака прибежали двое полицейских и поволокли опустившегося на землю человека к месту казни.

Однако вторично сапожника не вешали. Когда он отказался выдать своих товарищей, Теккемейер убил его палкой.

5. За что убили зубного врача? Этот великолепный специалист, пригнанный сюда из Чехословакии, лечил зубы самому коменданту Краузе и его помощникам.

В тот день Краузе вошел в комнату зубного врача, открыл шкафчик для медикаментов и увидел ломоть деревенского пшеничного хлеба.

Следует отметить, что прибывшие сюда из тюрьмы заключенные были настолько слабы, что даже вшестером не могли нести одну доску. Чтобы работа спорилась комендант лагеря разрешил родственникам заключенных присылать в лагерь продовольственные передачи. Этими продуктами заключенные делились между собой.

— Что это за хлеб? — спросил Краузе.

Зубной врач молчал.

— Это не лагерный хлеб. Где взял?

— Политические дали, ответил зубной врач. Друзья…

Краузе задумался и заключил:

— Значит, ты занимаешься комбинациями? Лечишь преступникам зубы нашими материалами? И теми же инструментами, что кладешь в рот своему коменданту? Марш вон!

Через час Рольф — овчарка коменданта — загнал врача до смерти.

6. Поддерживать связь с внешним миром заключенным тайком помогал, также техник Саласпилсской строительной конторы Я. Озол и студент К. Заде. Последний поступил на службу к эсэсовцам. Он охранял заключенных еще в Центральной тюрьме, позднее часто появлялся и в Саласпилсе, сопровождая автомашину, доставлявшую в лагерь продовольствие. Из Центральной тюрьмы К. Заде неоднократно выносил по сотне писем, собранных в камерах. Письма доставлялись в пять-шесть мест, где они сортировались и отправлялись адресатам. Таким же смелым и бескорыстным связным был К. Заде и в Саласпилсе. Он никогда не брал от родных заключенных плату за оказанные услуги.