В садах чудес - [89]

— Я часто вспоминаю ее на рассвете. Она рассказывала, что долго жила в одной восточной стране, в доме, где был сад. На рассвете распускались цветы и птицы начинали петь… А ты, бедный мой, беспамятный, не помнишь?

— Очень-очень смутно, горлинка!..

Глава 30

Еще до полудня Маргарета и Жигмонт выехали на большую дорогу.

Маргарета собралась быстро, уложила все необходимое в дорожную сумку. Жигмонт умело приторочил сумку к седлу.

Они ехали шагом, неспешно переговариваясь.

— Значит, вы с Михалом едете завтра?

— Завтра днем выезжаем. Я тоже решил не брать с собой никого из слуг.

— Почему?

— Сам не знаю. Нет желания.

— А Михал как посмотрит на это?

— Он согласен.

— Но дороги в Гезале пустынные!

— Кому придет в голову напасть на двух мужчин, отлично вооруженных к тому же! Да и не слышно, чтобы в Гезале шалили разбойники!

Они доехали до развилки.

— Ну вот, я должна с тобой здесь проститься!

— Мы скоро увидимся!

— Я знаю. Но почему-то не хочется расставаться с тобой.

— Вернись и поезжай с нами. Михал стерпит, нечего баловать взрослого парня.

— Нет! Поезжайте вдвоем. Молодые люди часто бывают беспощадны. Я не хочу, чтобы из-за такой, в сущности, мелочи, как поездка в Гезале, Михал сделался моим врагом.

— Мне тоже почему-то не хочется отпускать тебя.

— Но простимся, наконец!

Он подъехал совсем близко и поцеловал ее.

Жигмонт и Михал уехали на следующий день после отъезда Маргареты в усадьбу Илоны Мольнар.

Время было подходящее для поездки. Ясное, солнечное. Осень, тихая и погожая, позолотила листву придорожных деревьев, сбрызнула охрой и багрянцем. Золотые с алым оттенком рощи замерли в безветренной прозрачности светлого дня.

Оба всадника были в хорошем настроении. Михал то и дело пускал коня вскачь и обгонял отца, затем вновь возвращался, весело насвистывая. Они не спешили. Говорили мало. Обменивались короткими незначительными репликами. Очарование чудесной природы захватило обоих. Дышалось легко. Хотелось много двигаться, ощущая силу и мужество здорового тела.

Вечер застал их в лесу. Можно было свернуть в деревню, но они предпочли ночевать на свежем воздухе. Развели костер, поужинали захваченными из дома припасами. В темноте леса слышались шорохи и шумы.

— Кабаны! — Михал привстал, на лице его отразился юношеский азарт.

Жигмонт глядел на него с улыбкой.

Спали на опавших хрустких листьях, завернувшись в плащи.

Жигмонт проснулся первым. Рядом по-детски сопел Михал. Во сне его лицо с чуть оттопыренными губами казалось совсем ребяческим, чистым и беззащитным, светлые волосы упали на лоб.

В свете наступающего утра лес виделся торжественным, прозрачно-золотым, словно прекрасная, отделанная золотом чаша из венецианского драгоценного стекла.

Приподнявшись на локте, Жигмонт задумчиво глядел прямо перед собой.

Было очень тихо.

Внезапно Жигмонт ощутил, что юноша рядом с ним открыл глаза. Но они ничего не стали говорить друг другу. Обоим жаль было нарушить чудесную тишину.

К вечеру оба всадника выехали на дорогу, ведшую к старому замку. Вот уже показались вдали темные массивные, казавшиеся бесформенными, крепостные башни. Красная полоса вечерней зари медленно разливалась вдоль неровных зубцов полуразрушенной стены.

— Гезале! — тихо произнес Михал. В голосе его послышалось нескрываемое волнение, ведь он подъезжал к своему родовому гнезду, в этих стенах родились, выросли, провели всю жизнь многие поколения его предков. Сюда привозили они своих невест с богатым приданым, отсюда отправлялись в походы и выезжали на охоту.

Жигмонт и Михал подъехали к широкому пересохшему рву. Кони осторожно пробовали копытами пологий спуск. Виднелись остатки подъемного моста.

Все вокруг дышало запустением, вымороченностью.

Ворота стояли нараспашку.

Всадники пересекли широкий, заросший сорными, по-осеннему увядшими травами двор.

Внезапно кони заржали. И в ответ донеслось ответное ржание.

— Вон то строение, вероятно, конюшня, — Жигмонт подъехал поближе.

Конюшня тоже не была заперта. Впрочем, две лошади, находившиеся там, хотя и не отличались хорошей породой, но выглядели вполне ухоженными.

Жигмонт и Михал поставили в конюшню и своих лошадей, положили им сена.

У огромной высокой входной двери, обитой листовым железом, пришлось простоять довольно долго. Они били в дверь каблуками, Михал, оглядевшись, подобрал во дворе деревянный кол и принялся громко колотить по двери.

— Да, не очень-то мы похожи на долгожданных гостей! — заметил Жигмонт.

Михал пожал плечами и отвернулся.

Наконец за дверью явственно раздались шаги.

— Кто там? — произнес хриплый старческий голос.

— Рыцарь Жигмонт Запольи с сыном! Отворите!

— Этот замок принадлежит Шомеги!

— Мы не собираемся посягать на чужие владения! Мы прибыли по приглашению хозяев!

— Ложь!

— Оскорблений мы не потерпим! — крикнул Михал.

— Отворяйте! Иначе мы разнесем дверь! — вторил Жигмонт.

За дверью подошел еще один человек. Голоса о чем-то совещались.

— Послушайте! — спокойно заговорил Жигмонт. — Нам доставили письмо от хозяев замка! Мы можем показать это письмо! Мы не разбойники! Мы благородной крови! Рыцарь Жигмонт Запольи и его сын Михал! Отворите нам!

Воцарилось короткое молчание. Затем дверь медленно, с тяжким скрипом начала отворяться.