В раю не плачут - [13]

Я возвращалась мыслями к началу нашего знакомства. Семь дней знакомства — и мир вверх дном. А я ведь всего два месяца назад клялась себе любить с умом, не собиралась больше страдать из-за чьей-то неверности. Я думала быть сильной и уверенной в себе. Держать в узде это проклятое чувство!

А ведь оно должно быть чем-то великолепным. Прекрасным. Окрылять, как пишут поэты.

Бред и чепуха!

Любовь — это минутный привет от счастья.

Это наркотик, который лишает нас рассудка. А когда одурение проходит, остается выгоревшее кострище с углями от чувств и желаний.

Но как ни странно, после всех переживаний я спала, как убитая. А утром все началось заново. Не хотелось идти на завтрак. Честное слово, осталась бы в постели до конца отдыха. Ни с кем не разговаривать… никого не видеть, а тем более, Артура… Но я была не одна, и капризничать мне не дали.

Родители, все еще пылавшие праведным негодованием, дали мне понять, что не потерпят новых капризов. Мы идем завтракать, а затем в бассейн. Сердце мое ухнуло в пятки. Встречу его! Я его встречу… Его, презирающего меня.

Уныло чистила зубы и была уверена, что худшего утра у меня не было. Эта девушка…

Я вздрогнула. Тогда, на скамейке, когда он не хотел отпустить меня, произносил: "Нет, поговорим". Быть может, он хотел рассказать об этой своей девушке? Хотел извиниться? Многое между нами осталось недосказанным. И, чего тут скрывать, мне так и не удалось его понять.

Когда я вышла из ванной, на лицах уже готовых к выходу родителей было написано: "Ты там заснула?" Было бы неплохо. Впасть в летаргический сон и проснуться уже дома.

Не глядя, я натянула на себя что попалось под руку и пошла за ними. Уже в лифте подумала о креме и купальнике. Но вряд ли мама их забыла. Придется поесть — яичница, ветчина, тосты, джем, кофе — и плестись на пляж. А в любое мгновение в пределах видимости может оказаться Артур или даже подойти к нам с разговором… Да вот же он! Сидит за одним из столиков! В животе у меня словно застыл ледяной комок, я знала, что не смогу проглотить ни одного куска, но понимала также, что родители будут заставлять меня есть.

К счастью, кто-то заговорил с мамой, отец тоже обернулся, и я, как заяц, стремглав кинулась наутек. Мне было все равно, что подумают люди.

Солнце пекло немилосердно, хотя была только половина десятого, сухой воздух, казалось, царапал горло. С огромным удовольствием я устроилась бы где-нибудь в прохладном помещении, а не пеклась на отвратительном пляже. Но ведь таких помещений масса!

Я завернула за угол и вошла в небольшой холл, что-то вроде зимнего сада с множеством растений в кадках. Но здесь было не парко, а веяло приятным ветерком от кондиционеров, спрятанных где-то наверху. Вдоль одной из стен шла большая витрина с изделиями народных промыслов, куклами в национальных костюмах и альбомами фотографий. Витрина заканчивалась небольшим прилавком. Вдоль двух других стен стояли невысокие диванчики мс приставленными к ним столиками. Молодая пара сидела в углу, держа в руках стаканы с напитком. Больше никого не было видно.

Я села на диванчик и принялась машинально перебирать буклеты, разложенные на столе. Чувствовала себя невероятно одинокой. Не было у меня сейчас никого близкого. Ольга далеко. Родители в гневе. Любимый… у любимого другая.

Мне предложили что-нибудь выпить. Я отрицательно покачала головой. Может быть, мороженое? Нет. На столик все же поставили высокий стакан с местной минеральной водой и тарелку с тремя персиками. И оставили меня в покое.

Тишина. Такая милая, сонная тишина. Только тихий шум кондиционера, приглушенное бормотание голосов. Наконец-то могла подумать спокойно и свободно. Никто не мешал, не обвинял, не спрашивал, не пробовал утешать.

Вот и все.

Сладко-горькие воспоминания — это то, что я с собой заберу.

Прощай, мой ангел.

Мы с тобой знаем: я не та, что тебе нужна.

Да, я должна с этим согласиться. Он меня не любит. Он мой ангел, но его ангел — совсем другая. Слишком много нас разделяет начиная с возраста. Зачем и дальше терзаться этим чувством и напрасно надеяться, что что-то нас все же свяжет? "Что-то". Я даже не могла точно определить, чего от него ожидаю, кем он должен для меня быть, кем мы должны быть друг для друга…

Лучше всего, если больше никогда не увидимся. Я перестану о нем мечтать, попытаюсь отвыкнуть. Потому что иначе я погружаюсь в свои мечты и выдумки все больше и больше. Понимаю это, но сделать ничего не могу. Тону. Хотеть и мочь — разные вещи.

Даже не заметила, как задремала над этим своим стаканом с водой. Когда очнулась, то поняла, что прошло несколько часов — солнце теперь светило прямо на мой столик. Но разбудило меня не оно, а чье-то присутствие.

— Хорошо поспала? — глядя на меня с интересом, спросил Артур.

— Да… то есть, да. Слишком рано меня разбудили.

— Этот обязательный режим отдыха бывает очень утомительным, — усмехнулся он. — Ты даже не съела персики.

Я решила быть храброй. Я решила вести себя по-компанейски. Разве мы не хорошие знакомые?

— Угощаю.

— Не откажусь. И хотя в высшем обществе их чистят специальными ножичками, но я съем его по-простому.