В пылающем небе - [103]
Искать такой участок не приходилось – опасно везде. За Одером вся земля в огненных вспышках – немецкая артиллерия вела бешеный огонь по нашим войскам. Выбираю наибольшее сосредоточение этого огня, направляю туда самолет и сбрасываю бомбы. Акимов, следуя за мной, делает то же самое. Там, где только что взорвались наши бомбы, немцы огня уже не ведут.
Почти невозможно маневрировать в вертикальной плоскости – прижимает облачность. Мы идем в сплошном огне, трассирующие очереди, как шальные, проносятся возле самолета со всех сторон. Вижу, что в обеих плоскостях уже по нескольку пробоин. Значит и у Василия Акимова их не меньше. И все-таки снова и снова идем на артиллерийские вспышки. Акимов, идущий справа, бьет по избранной им цели. Из пушек и пулеметов расстреливаем врага в траншеях. Идем так низко, что я чуть не зацепился за стоящее одинокое дерево.
– Черт возьми, надо же тебе здесь вырасти, места другого не было! – ругаюсь со злостью и даю последнюю очередь вдоль траншеи.
Возвращаясь домой, снова видим наших пехотинцев. Они идут и идут на тот берег, который так близок и в то же время так далек, – не каждому суждено дойти до него. И снова летят вверх пилотки. Как показать героям свое преклонение перед ними, перед подвигом, который они совершают?!
Бомбового груза нет, и мы снижаемся до предела, пролетая над самыми головами наших боевых товарищей. Покачиваем крыльями – почему они не руки! – дотянуться бы до пехотинцев, обнять их. Но мы можем только махнуть рукой в форточку кабины. А нам навстречу уже летят другие пары штурмовиков – одна за другой. Много летит!
– Врешь, фашист, не выдержишь!
Душа поет от радости за эту могучую силу, лавиной идущую в последний и решительный бой. Что может устоять перед этой силой?
Во второй половине дня погода несколько улучшилась: поднялась облачность, прекратился дождь. Наша пехота уже имела небольшие плацдармы, за которые шли ожесточенные бои. Немцы любой ценой пытались отбросить советские части назад, на правый берег Одера, а наши войска стремились не только удержаться на этих плацдармах, но и расширить их и идти дальше!
Мы наносили удары по противнику в непосредственной близости от своих войск, когда на поле боя очень быстро менялась обстановка, и некоторые участки переходили из рук в руки, а местами шла рукопашная схватка. Теперь нам не мешали ни облачность, ни дождь. Мы большими группами шли непрерывным потоком за Одер. Во втором полете я повел четверку, а потом водил уже по шесть самолетов.
Штурмовая авиация 4-й воздушной армии весь день не покидала поля боя. Надвигались сумерки. Последняя группа самолетов возвратилась домой. Еще не остывшие от боевых схваток, летчики и воздушные стрелки рассказывали друг другу, механикам, мотористам, оружейникам подробности атак. Да, все славно поработали сегодня!
На аэродроме особенно тяжело пришлось нашим оружейникам. Сразу после посадки группы они прямо-таки бросались на самолеты: одни заряжали пушки и пулеметы, другие подвешивали бомбы, «эрэсы». Да, хорошо, если все исправно. Нередко приходилось устранять какую-нибудь поломку в оружии, а то и совсем заменять пулемет или пушку – ведь самолет пришел из боя. А времени ох как мало, просто в обрез. Но специалисты оружейной службы отлично справлялись с этим нелегким делом. И в этом была немалая заслуга нашего «оружейного бога», как в шутку называли инженера по авиавооружению Сосуяна Сергея Тотосьевича. Многому он научился у инженера полка Романкова: так же, как и Николай Дмитриевич, до тонкостей разбирался в моторе и планере самолета. Сосуян в совершенстве овладел правилами подготовки оружия, назубок знал причины возможных отказов его в воздухе и способы их устранения. Этому он учил и своих подчиненных. И не зря учил. За годы войны летчики полка сбросили на головы гитлеровцев почти 2500 тонн бомб, выпустили по ним более 43 500 реактивных снарядов, 1300 тысяч снарядов пушек, израсходовали 8 миллионов патронов. И все это прошло через натруженные руки полковых оружейников.
– На отдых, на отдых, товарищи! – сейчас поторапливал нас подполковник Фомин, усаживаясь в машину. – Завтра снова за Одер, снова в бой.
Утро 21 апреля. Еще темно, а самолеты уже готовы к вылету.
Противник отчаянными контратаками пытается сбросить наши наземные части в Одер. Опять метеорологические условия ухудшились, и командир полка принимает решение: снова действовать парами, но составленными из лучших экипажей.
Взлетает очередная пара. Ведущий Павел Панов, его ведомый Василий Помещик. Но прошло расчетное время полета, а на аэродром возвратился один Василий. Юго-западнее Штеттина, где они уничтожали вражескую артиллерию, видимость была очень плохая, а облачность не позволяла подняться выше двухсот метров.
После второй атаки станция наведения передала:
– Молодцы, работали отлично! Уходите домой, по вас ведут бешеный огонь! Маневрируйте!
Выйдя на свою территорию, Помещик пристроился к Панову «крыло в крыло» и сразу увидел, что у него в нескольких местах разворочены плоскости самолета прямым попаданием зенитных снарядов. Над озером Мадю-Зее самолет Панова вдруг резко пошел вниз, и в тот же момент высоко в небо взметнулся огромный столб воды.
Русский серебряный век, славный век расцвета искусств, глоток свободы накануне удушья… А какие тогда были женщины! Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость! Их вы встретите на страницах этой книги — Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер. Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они были творцы и музы и героини…Что за характеры! Среди эпитетов в их описаниях и в их самоопределениях то и дело мелькает одно нежданное слово — стальные.
Эта книга – результат долгого, трудоемкого, но захватывающего исследования самых ярких, известных и красивых любовей XX века. Чрезвычайно сложно было выбрать «победителей», так что данное издание наиболее субъективная книга из серии-бестселлера «Кумиры. Истории Великой Любви». Никого из них не ждали серые будни, быт, мещанские мелкие ссоры и приевшийся брак. Но всего остального было чересчур: страсть, ревность, измены, самоубийства, признания… XX век начался и закончился очень трагично, как и его самые лучшие истории любви.
«В Тургеневе прежде всего хотелось схватить своеобразные черты писательской души. Он был едва ли не единственным русским человеком, в котором вы (особенно если вы сами писатель) видели всегда художника-европейца, живущего известными идеалами мыслителя и наблюдателя, а не русского, находящегося на службе, или занятого делами, или же занятого теми или иными сословными, хозяйственными и светскими интересами. Сколько есть писателей с дарованием, которых много образованных людей в обществе знавали вовсе не как романистов, драматургов, поэтов, а совсем в других качествах…».
Об этом удивительном человеке отечественный читатель знает лишь по роману Э. Доктороу «Рэгтайм». Между тем о Гарри Гудини (настоящее имя иллюзиониста Эрих Вайс) написана целая библиотека книг, и феномен его таланта не разгадан до сих пор.В книге использованы совершенно неизвестные нашему читателю материалы, проливающие свет на загадку Гудини, который мог по свидетельству очевидцев, проходить даже сквозь бетонные стены тюремной камеры.
Сегодня — 22 февраля 2012 года — американскому сенатору Эдварду Кеннеди исполнилось бы 80 лет. В честь этой даты я решила все же вывесить общий файл моего труда о Кеннеди. Этот вариант более полный, чем тот, что был опубликован в журнале «Кириллица». Ну, а фотографии можно посмотреть в разделе «Клан Кеннеди», где документальный роман был вывешен по главам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.