В пустынях Казахстана - [4]
Теперь не вдали, а рядом с нами причудливые красные, коричневые, оранжевые, голубые, белые горы. Изрезанные ложбинками, ущельями. Дикие и необычные. Здесь совершенно особенный, ни на что не похожий мир. Невольно возникает странное ощущение какой-то нереальности всего открывшегося перед нашими глазами. На поверхности земли сверкают кристаллы гипса, местами разноцветные камни лежат рядом друг с другом. Очень много кремния, кварца. Экзотичность пейзажа, его красоту, причудливое сочетание цветов трудно описать, и я, чувствуя бессилие слова, пытаюсь запечатлеть все открывшееся перед нами на цветную пленку. На этот совершенно особенный пейзаж можно смотреть часами, разглядывая «музей» далекого прошлого Земли. Таким он был многие тысячелетия назад, таким его видели наши древнейшие предки — обезьяно-человеки, когда остатки громадного озера стали постепенно размываться дождями и подниматься вместе с растущими горами над местностью, таким его мы видим и сейчас.
Вспоминаются стихи Н. Рыленкова:
Солнце быстро склоняется к горам, и я едва успеваю сделать несколько снимков. Особенно сильно поражает одно место. Здесь ярко-красные горы служат как бы пьедесталом для охристо-желтых, затем нежно-голубых и белых. Когда-нибудь этот участок пустыни привлечет внимание живописцев, и тогда, может быть, красота и дремучая дикость этого пейзажа станут доступными обозрению миллионов зрителей.
Спадает жара. Появляются торопливые жуки-чернотелки, в воздухе проносятся какие-то мухи. Но птиц — ни одной!
По небу протянулись полосы серебристых облаков. Солнце, уходя за горизонт, окрасило их в багрянец. Синее небо с разгорающимся месяцем и разноцветные горы!
Что мы увидим завтра?
Ночь выдалась душной. В полной тишине хотя и редко, но нудно гудели комары. Прилетали сюда едва ли не за двадцать километров с реки Или. Темные тучи плыли по небу, и яркие звезды над нами то загорались, то гасли. Иногда падали редкие капли дождя. Духота усиливалась. Стояло полное безветрие. Сквозь сон я слышал, как на полог стали падать песок и мелкие камни. Неужели поднялся ветер? Может быть, похолодает. Но надежда не оправдалась: это наш пес, изнывая, как и мы, от духоты, затеял капитальное строительство прохладного убежища. Я не пойму, когда он спит. Потом перестал рыть землю, отвлекся, сперва на кого-то зарычал, потом залаял. Наверное, вблизи прошли джейраны. Наконец нашел новое развлечение: щелкая зубами, стал ловить комаров. Пришлось его забрать под полог. Но и здесь он не успокоился, без конца вертелся на подстилке, вздыхал и чесался. Вообще наш неугомонный фокстерьер всегда находил себе дело. Его неисчерпаемой любознательности и энергии мог бы позавидовать любой человек. Иногда выроет ямку, уляжется в нее так, что торчит одна голова, успокоится и не переставая следит за всеми. Увидит жука, встрепенется, подбежит, понюхает, заметит ящерицу — бросится в погоню. И мало ест. Живет запасами городской сытой жизни.
Под утро стало прохладней.
Проснувшись, я заметил исчезновение моего ботинка. Его, оказывается. утащил мой верный друг. Помощники сладко спали. Я же поспешил сделать несколько фотоснимков, пока солнечные лучи рельефно выделяли тени на глиняных горах.
Самец клеща азиатской гиаломы во много раз меньше напитавшейся крови самки
Ушастая круглоголовка угрожает
После душной ночи комары не унимались. Вдруг неожиданно со всех 13 сторон к лагерю поползли клещи-гиаломы. Они мчались на длинных полусогнутых ногах с величайшей поспешностью, будто соревнуясь друг с другом, откуда-то издалека, почуяв нас на этой голой площадке при помощи каких-то таинственных органов.
Клещи-гиаломы меня давно интересовали. Их чуткость была загадочной. При помощи простых экспериментов можно было доказать, что ни обоняние, ни зрение не служило этим кровососам для поисков жертв. Но может быть, они руководствовались инфракрасным излучением, хотя и против этого довода нашлись аргументы. После моих статей и очерков об этом клеще им заинтересовались физики. Но они не могли прийти к единому мнению. Клещ-гиалома по-прежнему остался загадкой, которую, может быть, разрешат только будущие исследователи. Для человека они почти не опасны и присасываются к нему исключительно редко.
Наспех приготовив завтрак — аппетита не было ни у кого, — мы пошли на разведку.
В начале ущелья располагался небольшой массив песчаных барханов. На них рос зеленый саксаул. Никто его никогда не трогал, не ломал. Рос он, как в заповеднике Я взбираюсь на крутой берег сухого русла, иду по чистому гладкому песку. И сразу же из-под ног взметнулся песок и по нему устремилась крупная ящерица — ушастая круглоголовка. Я отрезал ей путь отступления, и она, приняв мой маневр за проявление недружелюбия, раскрыла свою большую пасть, раздула что-то похожее на уши, слегка подскочила ко мне — «испугала»! Потом, улучив момент, помчалась по песку и мгновенно в нем потонула, оставив на его поверхности едва заметный след погружения. Я не стал ее больше беспокоить, хотя знал — лежит она в песке, затаившись, под самой его поверхностью.
