В пучине бренного мира. Японское искусство и его коллекционер Сергей Китаев - [63]

Шрифт
Интервал


III-26В

“Хэ гассэн”

Свиток. Бумага, краски. 1847. Театральный музей Университета Васэда

“He Gassen”

Hand scroll. Paper, colors. 1847. Waseda University Theater Museum.


III-26С

“Хэ гассэн”

Собирание боевого отравляющего вещества в два мешка. Свиток. Бумага, краски. 1847. Театральный музей Университета Васэда.

“He Gassen”

Collecting of Gases in a Bag. Hand scroll. Paper, colors. 1847. Waseda University Theater Museum.


Так что художник картинки, с которой мы начали, не подписался не потому, что стеснялся такого сюжета. У него (как и у неизвестного издателя) были другие основания остаться инкогнито. Этот диптих был выпущен в 1868 году, во время войны Бо̄син между сторонниками императора и защитниками старого сёгуната. Иными словами, художник использовал известный в веках сюжет, чтобы высказаться на злободневную политическую тему, на которую высказаться открыто было опасно.

В правом верхнем углу, под картушем, вьется на ветру (или, лучше сказать, на испускаемых ветрах?) знамя с изображением круга и надписью слоговой азбукой “яки” 「◯やき」. Это была обычная для городских улиц тех дней вывеска, означавшая “жареный батат”. И это же кушанье называлось еще сацума имо 薩摩芋 – батат по-сацумски. Соответственно, под этим знаменем выступали антисёгунские силы, ведомые кланом Сацума.

Противоборствующие партии можно распознать по клановым узорам на их кимоно. Вокруг большого мешка, из которого, как из мощной пушки, вырывается струя, сгрудились императорские силы (собственно, мешок и есть император): кланы Тё̄сю̄, Сацума, Тоса и др. От их мощи разлетаются кланы Токугава, Аидзу, Кувана и др.


III-26D

“Хэ гассэн”

Открытие мешка с газом. Свиток. Бумага, краски. 1847. Театральный музей Университета Васэда.

“He Gassen”

Opening of a Bag with Gas. Hand scroll. Paper, colors. 1847. Waseda University Theater Museum.


Но и это еще не все. Апелляция в названии к почтенному по возрасту, но малопочтенному по сюжетам жанру картинок тоба-э вызывала в сознании современников не только овеянные вековой славой конкурсы пердунов. Самая первая битва войны Босин между проимператорскими и сёгунскими войсками произошла в январе 1868-го (4-й год эры Кэйо) близ дороги Тоба к югу от Киото. И это совпадение анонимные сатирики просто не могли не использовать. Жаль, что мы не знаем их имен. Ну и, наконец, последнее. Клан Сацума и его сторонники победили силы сёгуната. Чем обычно побеждают в бою? Воинской силой (хэи рёку 兵力). А в этом сатирическом боевом листке одна сторона побеждает другую посредством хэ ирёку 屁威力 – могучей силой пука. В этой омонимической травестии художник или автор заданной ему программы просто превзошел сами себя. И ведь однозначно не скажешь, на чьей стороне художник.

Таким образом, эту картинку с грубым, едва ли не раблезианским юмором на тему флатуленции и крепитации можно вписать сразу в несколько искусствоведческих рубрик: это и пародическое иносказание митатэ, и политическая сатира фусига, и менее известный жанр последних десятилетий существования гравюры укиё-э – “игры взрослых” (отона-но тавамурэ).

27

Такуми, персонаж в ритуальном наряде, украшенном эмблемой Хаккаку

Figure (Takumi) with Kakkaku-ren Crest

Подпись: Утасигэ га

Каталог 2008, т. 2, № 846, инв. № А.26892

Воспроизведен отпечаток из: Муниципальная библиотека, Токио

Утагава Хиросигэ I

Utagawa Hiroshige I

歌川 広重

1797–1858

Вверху две большие красные эмблемы клуба “Хаккаку”: два переплетенных кольца с восьмигранным внешним краем и круглым внутренним. Они полускрыты за внутренней рамкой, но появляются еще три раза: в виде герба на одежде, в виде приношения на жертвенном столике и один раз внизу – в картуше на черном фоне. Под картушем рамка с фамилией заказчика, которая читается “Конага” (или же, с меньшей вероятностью, “Оха” или “Коха”). По всей видимости, этот альбом принадлежал человеку с таким именем, поскольку оно встречается еще на нескольких листах. В верхней части в веерообразном картуше написан иероглиф “такуми” 工 – так называли представителей строительных специальностей. Возможно, Конага был строительным подрядчиком (или состоятельным мастеровым), который заказал композицию с изображением святого покровителя строительств. За спиной этого персонажа расположены крест-накрест две огромных стрелы. Это часть мунэагэ-но гу 棟上具 – “предметы для мунэагэ”, или ритуальные вещи, используемые при подъеме конькового бруса. Правая двухметровая бамбуковая стрела оснащена наконечником, который имеет форму редьки с ботвой, а у левой – раздвоенное жало с мордой мифологического китайского льва сиси. Повыше видны оперения двух обычных стрел и круглая мишень.

III-27


Имя Утасигэ в подписи использовал для работы в сэндзяфуда и прочих малых формах ведущий мастер пейзажного жанра Хиросигэ. Он же нарисовал сходную фигуру бога войны Хатимана с луком и стрелами и именем заказчика Фугин (см. с. 132).

28

Кунжутные охаги наших дней

1868

Sesame Ohagi of Our Days. 1868

當世ごまのお萩

(Тоё гома-но охаги)

Цветная ксилография. Диптих ōбан

Каталог 2008, т. 2, № 510, инв. № А.29460-61

Воспроизведен отпечаток из: Музей графических искусств, Матида

Неизвестный художник школы Утагава


Рекомендуем почитать
Укрощение повседневности: нормы и практики Нового времени

Одну из самых ярких метафор формирования современного западного общества предложил классик социологии Норберт Элиас: он писал об «укрощении» дворянства королевским двором – институцией, сформировавшей сложную систему социальной кодификации, включая определенную манеру поведения. Благодаря дрессуре, которой подвергался европейский человек Нового времени, хорошие манеры впоследствии стали восприниматься как нечто естественное. Метафора Элиаса всплывает всякий раз, когда речь заходит о текстах, в которых фиксируются нормативные модели поведения, будь то учебники хороших манер или книги о домоводстве: все они представляют собой попытку укротить обыденную жизнь, унифицировать и систематизировать часто не связанные друг с другом практики.


Нестандарт. Забытые эксперименты в советской культуре

Академический консенсус гласит, что внедренный в 1930-е годы соцреализм свел на нет те смелые формальные эксперименты, которые отличали советскую авангардную эстетику. Представленный сборник предлагает усложнить, скорректировать или, возможно, даже переписать этот главенствующий нарратив с помощью своего рода археологических изысканий в сферах музыки, кинематографа, театра и литературы. Вместо того чтобы сосредотачиваться на господствующих тенденциях, авторы книги обращаются к работе малоизвестных аутсайдеров, творчество которых умышленно или по воле случая отклонялось от доминантного художественного метода.


Тысячеликая мать. Этюды о матрилинейности и женских образах в мифологии

В настоящей монографии представлен ряд очерков, связанных общей идеей культурной диффузии ранних форм земледелия и животноводства, социальной организации и идеологии. Книга основана на обширных этнографических, археологических, фольклорных и лингвистических материалах. Используются также данные молекулярной генетики и палеоантропологии. Теоретическая позиция автора и способы его рассуждений весьма оригинальны, а изложение отличается живостью, прямотой и доходчивостью. Книга будет интересна как специалистам – антропологам, этнологам, историкам, фольклористам и лингвистам, так и широкому кругу читателей, интересующихся древнейшим прошлым человечества и культурой бесписьменных, безгосударственных обществ.


Валькирии. Женщины в мире викингов

Валькирии… Загадочные существа скандинавской культуры. Мифы викингов о них пытаются возвысить трагедию войны – сделать боль и страдание героическими подвигами. Переплетение реалий земного и загробного мира, древние легенды, сила духа прекрасных воительниц и их личные истории не одно столетие заставляют ученых задуматься о том, кто же такие валькирии и существовали они на самом деле? Опираясь на новейшие исторические, археологические свидетельства и древние захватывающие тексты, автор пытается примирить легенды о чудовищных матерях и ужасающих девах-воительницах с повседневной жизнью этих женщин, показывая их в детские, юные, зрелые годы и на пороге смерти. Джоанна Катрин Фридриксдоттир училась в университетах Рейкьявика и Брайтона, прежде чем получить докторскую степень по средневековой литературе в Оксфордском университете в 2010 году.


Кумар долбящий и созависимость. Трезвение и литература

Литературу делят на хорошую и плохую, злободневную и нежизнеспособную. Марина Кудимова зашла с неожиданной, кому-то знакомой лишь по святоотеческим творениям стороны — опьянения и трезвения. Речь, разумеется, идет не об употреблении алкоголя, хотя и об этом тоже. Дионисийское начало как основу творчества с античных времен исследовали философы: Ф. Ницше, Вяч, Иванов, Н. Бердяев, Е. Трубецкой и др. О духовной трезвости написано гораздо меньше. Но, по слову преподобного Исихия Иерусалимского: «Трезвение есть твердое водружение помысла ума и стояние его у двери сердца».


Топологическая проблематизация связи субъекта и аффекта в русской литературе

Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .