В прорыв идут штрафные батальоны - [36]
Корниенко намек понял, заржал:
— Не-е. Я товаром массового потребления не пользуюсь. Брезгую, знаешь, ли. А блядюга, говорят, та еще, мужики к ней толпой в очередь выстраиваются, никому не отказывает.
— До комбата не дошло — живо лавочку прикроет.
— Я тебя чего позвал? — резко меняя тему разговора, спросил Корниенко, и лицо его сделалось деловым и озабоченным. — У тебя соображения какие-нибудь насчет организации стрельб имеются? Одна нестроевка тыловая ведь с пополнением идет. Учить по-серьезному надо. Особенно против танков.
Павел повел неопределенно плечами: вопрос застал его врасплох.
— У меня идейка кое-какая возникла… — не обращая внимания на реакцию Колычева, продолжал заинтересованно Корниенко: — Давай стрельбы совместно организуем. Соорудим движущийся макет «тифа» в натуральную величину, раскрасим, уязвимые места мишенями обозначим и пофенируемся.
— Комбат говорил, что ремонтники пару восстановленных машин подбросить обещают. Сколько времени-то на сооружение макета потребуется?
— Ерунда. Подбросят, не подбросят — бабушка надвое сказала. А у меня ребята толковые подобрались и художник есть. Полигон обустроить поможешь людьми, и все дела. Остальное сам сделаю.
— Если так — я не против.
Предложение соседа вызвало у Колычева живой интерес. Он уже начал прикидывать, что и как лучше сделать, наверняка умельцы и у него в роте найдутся, и чего во сколько обойдется.
— Стрельбу тоже простимулировать надо, — излагал далее свой план Корниенко. — Скажем, даем по три патрона на пристрелку и по два — на поражение. У кого прямое попадание — премия. Тут же. Как говорится, не отходя от кассы. — Он все продумал досконально и сейчас не столько убеждал Колычева, сколько, не сомневаясь в невозможности отказаться, окончательно убеждался в правильности выверок и прикидок сам.
— Стимул — это хорошо. А чем стимулировать будем? В краткосрочный отпуск домой отпустим?
— В отпуск — не в отпуск, а по сто грамм премиальных выставить сможем.
— Эк, куда хватил! А комбат? Думаешь, нас тоже поощрит за такие дела? Сомневаюсь.
— Комбат у нас мужик здравый. Думаю, поймет. Смотри: кому из наших орлов выпить не охота? А стрельбы им до фонаря. Попал, не попал — лишь бы на нары быстрей вернуться. А тут такое дело — на халяву законно выпить можно. Да они из кожи вылезут, чтобы в мишень попасть. И уголовники тоже. Так насобачатся по макету бить — и в бою не промахнутся. Доходит?
— Инициатива от тебя исходит. Выходи на комбата. Я поддержу. И вот еще что — думаю, по два отстрела каждым взводом провести надо. Один — днем, другой — потемну. Сразу ясно станет, кто на что годится. Да и полигон один на двоих оборудовать легче. Мысль правильная.
— Я, Колычев, хочу, чтобы по-настоящему все было, — волновался Корниенко. — Не как у других — для показухи. Чтобы танк в натуральную величину двигался. Вон там, смотри, между окопами. А бить отсюда. Расстояние подходящее, в самый раз. И шашки дымовые приготовил. Зажжем, чтобы по-правдашнему, как в бою было.
Договорились, не откладывая дела в долгий ящик на завтра выделить по взводу на рытье окопов и приступить к сооружению макета «тифа».
Хозяйственный Тимчук раздобыл по знакомству карбидный фонарь. Подвешенный к потолку, он не только светит, но баюкает душу.
Раскинув на коленях шинель, Тимчук сидит на койке, старательно подшивает ослабевшие пуговицы. Время от времени пальцы с иглой замирают. Ординарец поднимает взор к потолку. Любуется.
«Ротный придет — обрадуется, — представляя реакцию Колычева, мечтательно думает Тимчук — Мелочь, а приятно».
В помещении они вдвоем. Еще Богданов. Туманов добровольцем вызвался сгонять на офицерскую кухню за ужином для Колычева.
Богданов, устроившись на березовом чурбаке, подшуровывает крючком из куска шестимиллиметровой проволоки потрескивающие полешки в открытой топке печурки. Сменив позу, протягивает ближе к жару босые ступни ног. Нестерпимый пыл припекает подошвы, и он периодически дергает носками, разводит их в стороны, на безопасное расстояние. Горячее тепло волнами гуляет по комнате.
— Благодать! — будто подслушав мысли Тимчука, Богданов истомно заламывает руки, поигрывает торсом. — Ротный придет, а у нас — Ташкент. Тепло, светло, и мухи не кусают.
Сегодняшняя почта наградила обоих письмами. Богданову из дома, из Саратова, весточка пришла, а Тимчуку — от сестры из Горьковской области, куда занесла ее эвакуация.
— Зря ты, Богдан, обижаешься, — вспоминает недавнюю неутихшую обиду Тимчук — У тебя все живы, немца над ними не было. Хлеб по карточкам получают.
— Хлеб! — уязвленно вскидывается Богданов. — А братан в госпитале тяжелый лежит? То ли калекой придет, то ли дуба даст. Еще неизвестно, как повернется.
— Так и с нами неизвестно, что завтра будет. От смерти никто не заговорен. Война.
— Кому война, а кому — хреновина одна. Вон мать пишет, Ванька Епифанов, сосед, всю войну в Саратове на пересылке шофером кантуется. Через день дома ночует. Бабу себе завел и тушенкой ее кормит.
— А я чё говорю? Всем тяжело, кто шестерить не умеет. Сестра вон пишет — в колхозе на ферме вкалывает. Хлеб с лебедой пекут, самой не хватает, еле ноги таскает, а у нее двое мальцов на руках. В счет сельхозналога молока два центнера сдала, — возбудившись, Тимчук швырком отбрасывает в сторону шинель и, подскочив к Богданову, начинает яростно загибать пальцы, — мяса — сорок килограммов, яйца, шерсть и за заем деньги надо вносить. Откуда всего набраться?
В штабных документах штрафников именуют «переменным составом», а сами они окрестили себя «НЕВОЛЬНИКАМИ ВОЙНЫ». Их штрафбат по численности равен стрелковому полку, но «штрафные полки и дивизии создавать нельзя — что тогда о Красной Армии подумают? Ну а батальоны — куда ни шло. Они и у немцев есть…» В бою у них один приказ: только вперед! любой ценой! не считаясь с потерями! Пусть после каждой атаки в строю остается меньше половины «переменного состава» — «война все спишет!».Книга основана на реальных событиях, участником которых был Юрий Сергеевич Погребов, сам воевавший в штрафбате.
Над романом «Привал на Эльбе» П. Елисеев работал двенадцать лет. В основу произведения положены фронтовые и послевоенные события, участником которых являлся и автор романа.
Проза эта насквозь пародийна, но сквозь страницы прорастает что-то новое, ни на что не похожее. Действие происходит в стране, где мучаются собой люди с узнаваемыми доморощенными фамилиями, но границы этой страны надмирны. Мир Рагозина полон осязаемых деталей, битком набит запахами, реален до рези в глазах, но неузнаваем. Полный набор известных мировых сюжетов в наличии, но они прокручиваются на месте, как гайки с сорванной резьбой. Традиционные литценности рассыпаются, превращаются в труху… Это очень озорная проза.
Вернувшись домой после боевых действий в Чечне, наши офицеры и солдаты на вопрос «Как там, на войне?» больше молчат или мрачно отшучиваются, ведь война — всегда боль душевная, физическая, и сражавшиеся с регулярной дудаевской армией, ичкерийскими террористами, боевиками российские воины не хотят травмировать родных своими переживаниями. Чтобы смысл внутренней жизни и боевой работы тех, кто воевал в Чечне, стал понятнее их женам, сестрам, родителям, писатель Виталий Носков назвал свою документальнохудожественную книгу «Спецназ.
К 60-летию Вооруженных Сил СССР. Повесть об авиаторах, мужественно сражавшихся в годы Великой Отечественной войны в Заполярье. Ее автор — участник событий, военком и командир эскадрильи. В книге ярко показаны интернациональная миссия советского народа, дружба советских людей с норвежскими патриотами.
Заложник – это человек, который находится во власти преступников. Сказанное не значит, что он вообще лишен возможности бороться за благополучное разрешение той ситуации, в которой оказался. Напротив, от его поведения зависит многое. Выбор правильной линии поведения требует наличия соответствующих знаний. Таковыми должны обладать потенциальные жертвы террористических актов и захвата помещений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новый скорострельный боевик от автора бестселлеров «Фронтовик. Без пощады!» и «Фронтовик стреляет наповал».Вернувшись с Великой Отечественной, войсковой разведчик становится лучшим опером легендарного МУРа.На фронте он не раз брал «языков», но «на гражданке» предпочитает не задерживать бандитов и убийц, а стрелять на поражение.Только-только справились с послевоенным разгулом преступности, как умирает товарищ Сталин, объявлена амнистия, но не политическим, а уголовникам, из лагерей выпускают тысячи воров, грабителей, насильников.«Холодное лето 1953 года» будет жарким.А значит – Фронтовику снова идти в бой.Он стал снайпером еще на передовой.На его боевом счету уже более сотни нелюдей – гитлеровцев и урок.Его верный ТТ не знает промаха!
Новый фронтовой боевик от автора бестселлера «Пограничники Берии»! Новые подвиги «зеленых фуражек», выживших в отчаянных боях 22 июня 1941 года. Их осталось совсем немного – один из ста, – но каждый из них стоит целого взвода Спецназа.И теперь у бывших пограничников новый командир – легендарный «гений диверсий» Павел Судоплатов – и новое задание: возглавить разведывательно-диверсионный отряд, заброшенный в глубокий немецкий тыл, чтобы рвать вражеские коммуникации, пускать под откос воинские эшелоны, жечь автоколонны с боеприпасами, а главное – уничтожить железнодорожный мост, жизненно необходимый Вермахту для наступления на Сталинград.Этот стратегический объект под надежной охраной, и первая атака заканчивается провалом и тяжелыми потерями.
НОВЫЙ убойный боевик от автора бестселлера «Фронтовик. Без пощады!».Новые расследования операфронтовика по прозвищу Стрелок.Вернувшись домой после Победы, бывший войсковой разведчик объявляет войну бандитам и убийцам.Он всегда стреляет на поражение.Он «мочит» урок без угрызений совести.Он сражается против уголовников, как против гитлеровцев на фронте, – без пощады, без срока давности, без дурацкого «милосердия».Это наш «самый гуманный суд» дает за ограбление всего 3 года, за изнасилование – 5 лет, за убийство – от 3 до 10.
Вернувшись с фронта домой и поступив на службу в милицию, бывший войсковой разведчик осознает, что он снова на передовой, только война идет уже не с гитлеровскими захватчиками, а против уголовного отребья.Пока фронтовики проливали кровь за Родину, в тылу расплодилась бандитская нечисть вроде пресловутой «Черной кошки», на руках масса трофейного оружия, повсюду гремят выстрелы и бесчинствуют шайки. А значит – никакой пощады преступникам! Никаких интеллигентских соплей и слюнявого гуманизма! Какая, к черту, «эра милосердия»! Какие «права человека»! Вор должен сидеть в тюрьме, а убийца – лежать в могиле! У грабителя только одно право – получить пулю в лоб!И опер-фронтовик из «убойного отдела» начинает отстреливать урок как бешеных собак.