В промежутках между - [15]

Я

Трагедия нашего 70-летнего общения в том, что все эти годы Державин был моим молодым другом. Невыносимо. Мой молодой друг достиг 80-летия, а я перестал быть вечно старшим товарищем, и мы наконец превратились в ровесников.

Если вычленить из жизни нашего дуэта что-нибудь особенно нежное, то это рыбалка. Державин подсадил меня когда-то на этот наркотик. Он рыбак промысловый и наследственный.

Как-то на вечере пришла записка: «Если бы вы поймали золотую рыбку, вы съели бы ее?» Я ответил: «Отпустил бы с просьбой уговорить родственников лучше клевать».

Раньше мы брали палатку, садились в машины и перлись на Истринское водохранилище или в Рузу. Рыба тогда еще ловилась, и самогон покупался в проверенных местах. Потом постепенно перестали ставить палатки. Не потому, что палаток не было, а потому что, если поставишь, тебя ночью выкинут, вырежут, вые… – в общем, все на «вы».

Недавно одна журналистка попросила нас: «Расскажите о ваших увлечениях». «Мои увлечения все в прошлом», – говорю. «Я рыбалку имела в виду». – «Это – к Михал Михалычу».

Рыбалка – это отвлечение от невозможности увлечения.

Армен Джигарханян

Когда я пришел в Театр имени Ленинского комсомола к Эфросу, Ширвиндт был одним из тех лидеров, которые совмещали в себе мощнейшую созидательную энергетику и умение вести людей за собой, а это очень важное искусство.

Александр Анатольевич – истинный театральный лидер с лучшими человеческими качествами. Он очень помог мне, когда я только приехал в сумасшедшую Москву из маленькой и спокойной Армении – поддерживал меня, давал советы на репетициях. Не случайно, когда серьезно заболел Валентин Плучек, даже вопроса не возникло, кто будет теперь возглавлять Театр сатиры (а театр – это очень странное учреждение, особенно – русский театр, потому как там встречаются все великие вещи и все людские пороки). Ширвиндт – не назначаемый лидер.

Очень люблю Шурика осознанно и заслуженно. Это сильная, мощная личность с замечательным чувством юмора. И тем, кому повезло быть с ним рядом, ответственно заявляю: с ним надежно.

Желаю ему прожить столько лет, сколько он сам захочет, а мы будем все это время следовать за ним и восхищаться им!

Я

Как я завидую людям, которые маниакально увлечены своей профессией. Им так легко жить – при любом катаклизме ныряют в благодатную пучину призвания. Эталон – Армен Джигарханян. Когда-то кто-то придумал, что Джигарханян – советский Жан Габен. Бред, самоуничижение. Это Жан Габен – французский Джигарханян. Хватит вторичности – мы первые. В данном случае – стопроцентно.

Лев Дуров

Прошли с тобой огонь и воду,

Жлобам давали п…дюлей,

А трубы медные пусть оду

Вовсю трубят в твой юбилей!

Шекспир, Радзинский и Алешин,

Булгаков, Чехов, тот же Брехт

Нам руки жали! Лёве, Саше

Кричали «Браво!». Разве нет?

Сегодня крутишь ты махину,

Сатирой сотрясая мир.

А я сижу себе на даче.

А х…ли делать без тебя?

Вечно твой

Лёвик Дуров

Я

Лёвочка – один из немногих ушедших друзей, о которых я успел написать, сказать и поврать при их жизни. На даче он собственноручно выложил по примеру Лос-Анджелеса плиточную дорожку с именами друзей. К своей гордости должен сообщить, что Шварценеггера там нет, а Ширвиндта топчут.

Наина Ельцина

Дорогой Шура! Самые сердечные пожелания, самые душевные слова не могут выразить моего теплого отношения к тебе. Ты прекрасный актер, талантливый режиссер, отзывчивый друг, человек невероятного душевного обаяния. Твой проницательный, тонкий и острый юмор всегда бьет точно в цель. Я и вся наша семья ценим и любим тебя, как ценил и любил Борис Николаевич. Мы знаем, что всегда можем рассчитывать на поддержку по-настоящему большого человека – Шуры Ширвиндта.

Я

Наина – подруга моей жены. Она не может побороть в себе душевность, ностальгический демократизм, женственность без позы и талант искренности – антикремлевские качества. Если феминизм победит, то я хотел бы, чтобы эти победительницы хоть отдаленно напоминали Наину.

Между тем

Художник и власть. Какая власть, такой и художник. Это успокаивает. Но если какой художник, такая и власть, – это перебор.

Я никогда ничего для себя не просил и никогда не позволял своей вые (шее) принимать холуйскую позитуру перед вышестоящими, вышесидящими и даже вышележащими, что неоднократно наблюдал в фигурах самых оголтелых и знаковых оппозиционеров.

Всю жизнь я периодически левею не в ту сторону. Недавно журналисты меня спросили, какая у меня гражданская позиция. Я думаю, что гражданская позиция – это совестливость. А если совестливость отказывает, то яркая гражданская позиция проявляется на кухне или в Думе.

Сегодняшняя среднестатистическая личность соткана из мимикрии свободы, смешанных единоборств мировоззрений и гламурной религии. Патриотизм стал профессией – престижной и хорошо оплачиваемой. Свора патриотов (одних и тех же) со страниц разноцветных СМИ шастает на ТВ и обратно. Бесконечные барьеры с телеполемикой, где на пике очередной политической нужды, как из вольера, выпускают ненадолго что-нибудь типа Кургиняна, а потом стыдливо убирают до нового катаклизма. Телевизионные судороги патриотизма…

Я выборочно беспринципен. Беспринципность моя основана на убеждении, что могло быть хуже. Поэтому надо всеми силами держаться за то, что есть, если это не раздражает близких. Комфортность беспринципности во имя покоя. Для меня талантливая трусость гораздо милее бездарной смелости.