В присутствии Бога. Беседы о Ветхом Завете - [5]

А мы-то с вами, находящиеся вне пространства книги, над нею, видим, что бывают невинные страдания. Например, страдание младенца. Лично ничего не совершивший человек может жестоким образом страдать, чтобы, например, страданием своим сокрушить сердца тех, кто его родил, напомнить им их грехи. Или вызвать к себе волну любви и участия. Когда человек попадает в беду, а другие на эту беду откликаются любовью и состраданием, чужая болезнь врачует многие сердца. Может быть, такой смысл в этом есть. Может быть. Лучший ответ, конечно, — это прообраз невинного страдания Христа. И младенцы страдающие, и Иов праведный, терпящий — это люди, которые прообразуют собой Господа Иисуса Христа, пострадавшего невинно. Иов — это пророчество, живое пророчество. Если, например, пророк Осия сказал о Христе: «Ты поразишь нас, и Ты исцелишь нас; через два дня на третий воссияет свет Твой» (см. Ос. 6,1,2), — примерно так он сказал. Это пророчество о тайне третьего дня, о воскресении Христа из мёртвых. Если Захария говорил о Христе, едущем на ослёнке, например, или

Исайя говорил о страдающем Мессии, то некоторые пророки самой жизнью Христа проповедовали. Так, Иона был во чреве большой рыбы три дня и три ночи, и это было пророчество действенное, жизненное, ситуативное, когда сама ситуация говорила о Господе. И Иов — невинный праведник, страдающий ни за что, потому что Бог положил на него эту тяжесть. Господь страдал добровольно и, конечно, знал за что и почему. А Иов не знал, что он есть прообраз Господа.

В Писании есть несколько примеров невинных страдальцев. Самый яркий, пожалуй, и самый первый — это Авель. Он греха не сотворил, он был жертвой зависти; был убит, хотя грехов на нём никаких не было. И нельзя было назвать его грешником, пострадавшим за свои беззакония. Вовсе нет. То есть бывают страдания, за которыми не таится вина. Наказание есть, а преступления не было. Есть некий промысел, который нам до конца не понятен. Примерно так же невинно погиб Урия, муж Вирсавии — той женщины, которую полюбил Давид. Давид пленился красотой её, и вся беда Урии была в том, что он был женат на красивой женщине, в которую влюбился царь. В ближайшем боевом столкновении он оказался по приказу царя в самом опасном месте, был поражён со стен осаждаемого города насмерть и умер за то, что царь полюбил его жену. Вот такие примеры есть, есть вот так пострадавшие люди. Количество таких примеров можно умножать, и если кто-то скажет: «А, наверно, человек грешил, и на войне его убили первым потому, что у него было больше всего грехов», — это просто и легко сказать. Наверно, часто так и бывает, но нужно всегда оставлять некий припуск, некую долю сомнения: а может быть, другая есть мысль у Бога, может, по-другому это всё? Когда вы пытаетесь втиснуть всю жизнь в свои краткие, простые схемы — берегитесь, потому что так можно невиновных осудить, или слишком строго, ригористично вынести свой суд о вещах, в которых мы ничего не понимаем.

• 3 •

Тема страдания примыкает к теме утешения. Иова пришли утешить. Три человека пришли утешить его. И вот — горе и беда — из утешителей они превратились в досади-телей. Они сначала плакали возле него, они помнили его величие былое, былую красоту и славу, они сели молча возле него и смотрели на него в ужасе. А потом Иов заговорил: «Опротивела мне жизнь моя, и будь проклят тот день, когда сказали, что зачался человек». И они тоже начали говорить, и, постепенно, утешая его, дошли до укоров ему. Самый главный из них, Элифаз, и с ним Софар и Вилдад, постепенно-постепенно начали говорить: «Кто ты такой, человек, что поднимаешь на Господа такие гневные речи?». И они, как бы выступая за Бога, защищая Господа от слишком горячих, слишком страстных воплей страдающего праведника, постепенно перешли к атаке на него — из утешителей превратились во враждующих против Иова. Они стали укорять его и в конце, уже в двадцать пятой — двадцать шестой главе, говорят: «Да ты самый грешный из людей, наверное; замолчи и не смей такого говорить».

Как тяжело бывает правильно утешить человека! Мы с вами часто попадаем в ситуации, когда возле нас кто-то страдает — кто-то в больнице, кто-то теряет родственников... Вы знаете, люди совершенно не умеют утешать. Собственно, это и не их функция. Есть Утешитель — Дух Святой, Которого Христос умолил Отца послать нам в мир после Самого Христа, Который пришёл и напомнил нам все слова Христовы. Если Утешитель не коснётся скорбящего человека — человеческое утешение ещё больше раздражает. Я хотел бы сказать, братья и сестры, что если у вас вдруг, не дай Бог (но это неизбежно), рядом, по соседству, по дружбе, по родству окажется страдающий человек — не спешите подыскивать слова. Часто наши слова бывают так неуместны... Как глупое киношное «мне очень жаль» — а у вас близкий человек погиб... Это «очень жаль» как пощёчина выглядит. Человек не может найти слов, если он не любит настоящей любовью страдающего ближнего. Если он не готов — внутренне — поменяться с ним судьбой, взять на себя его беду, а ему отдать своё благоденствие — ему нельзя говорить. Потому что говорящий все эти фальшивые, ложные, мерзкие, пустые лицемерные утешения добавляет человеку горя. Высшая мудрость — дать скорбящему человеку не видеть возле себя лишних лиц. А те, кто хочет сострадать — пусть молятся о скорбящем, пусть молчат в присутствии его, потому что нет таких слов, которые могли бы по-настоящему утешить глубоко и сильно скорбящего человека. Исключение составляет случай, когда Утешитель, Дух Истины, Иже от Отца исходит, через слова (уста) человека помажет скорбящую израненную душу — это исключительный случай. Но исходя из этой святой книги, мы видим, что утешители чаще всего являются, к сожалению, досадителями и плохими помощниками.