В присутствии Бога. Беседы о Ветхом Завете - [4]

На Тайной Вечере Господь Иисус Христос, возмущённый духом, уже готовился к будущему страданию, уже Иуде вложил дьявол в сердце предать Христа, уже сумрак сгущался над главою Спасителя... А лукавый, незримо для учеников, беседовал с Иисусом Христом и нашёптывал Ему нечто подобное, приступал ко Христу, говоря Ему: «Дай мне этих». На что Христос только Петру сказал: Симон! Симон! Се, сатана просил, чтобы сеять вас, как пшеницу, но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя (Лк. 22, 31). Нечто похожее было и в книге Иова: есть Господь, есть дьявол, и дьявол просит: «Дай мне Иова». На Тайной Вечере то же самое: есть Господь, есть ученики, и есть лукавый. Лукавый говорит: «Дай мне этих учеников, Тебя не будет, и они все рассеются».

Наглость лукавого ни с чем не сравнится. Он — бывший сын Божий, по благодати, бывший Ангел. И среди сынов Божиих, среди Ангелов, он, по старой памяти ещё, дерзает приближаться. У Господа ещё есть терпение к нему — и заключаются такие страшные для человека и непонятные для человека договоры, когда он должен защитить имя Божие, защитить веру, доказать свою верность и твёрдость; посрамить лукавого должен человек, даже ценою таких серьёзных страданий.

Это страшная тема, братья и сестры, потому что уж чего-чего, а сытого благодушия нам Писание не обещает. Иов выдерживает это, ну а мы, когда начинаем отчаиваться и унывать, когда спрашиваем — совсем как Иов: «За что мне? Почему я? Почему у них вот так, а у меня вот так?» — то находим в этой книге для себя величайшую помощь. Это такой костыль, который не ломается. Опираясь на этот посох страннический, на эту книгу, на мысль, содержащуюся в ней, мы можем подкрепить себя в любой серьёзной беде. Нам обычно приходится терпеть по частям; не всё сразу, что на Иова упало, — какие-то осколки и части, какие-то кусочки. На него упало всё — на нас падает потихоньку, помаленьку, частями... Но мы себя находим в этой книге. Она и подарена, очевидно, человечеству для того, чтобы мы в ней находили себя и через неё себя выговаривали, выплакивали свою скорбь, до конца не понимая, что же творится на земле. Понять происходящее в этом мире можно только с точки зрения другого мира. Находясь здесь и не выходя за рамки этого мира, не получая вестей из другого мира, ясно объясняющих происходящее, мы не можем разобраться в происходящем под носом. Так, если бы мы были в двухмерном пространстве и были бы только две координаты в нашей жизни, А и В, мы бы видели только то, что в плоскости движется. Если бы не было трёхмерного пространства, координаты С, то всё, что сверху, мы бы уже не видели — только то, что в плоскости. Так и в Книге Иова. Мы видим: непонятно человеку происходящее вокруг, если он не смотрит на это с точки зрения другого мира или если из другого мира ему не приносятся ясные откровения о том, что же происходит здесь.

Книга Иова посвящена страданию. Мы с вами сейчас поговорим также и об этом. Библейская этика предполагает наличие страданий как наказание за грех. Это одно из самых фундаментальных, простейших объяснений, почему страдает человек. Ты грешишь — потому страдаешь. Не греши — и не будешь страдать. Ты причинил страдание другому — берегись, потому что страдание вернётся к тебе. Это простейшие этические нормы, яснейшие мысли, касающиеся добра и зла, которые есть в Библии, и в других религиозных учениях о смысле жизни, о взаимодействии людей между собой. Не делай того другим, чего себе не желаешь — это говорили все моральные учителя. Делай другим то, что хочешь, чтобы сделали тебе, — это то же самое, только другими словами выраженное.

Примерно то же советовали Иову его друзья, которые пришли к нему: «Ты страдаешь, утешься, помолись Богу». Потом огонь этого диалога постепенно распалялся, и они говорили ему: «Ты, наверно, грешил, поэтому страдаешь... Ты точно грешил!». Мы потом об этом постараемся подробнее сказать. Они вначале утешали его, потом, забыв об утешении, начали упрекать его. В конце концов, главный из них, Элифаз, говорит: «Злоба твоя велика, как песок морей. Ты, наверно, самый гнилой человек на свете, раз ты страдаешь и ещё Бога укоряешь; значит, Бог тебя наказывает за грехи». Это простейшее объяснение страдания — «значит, ты грешил». Но, исходя из этой книги, мы приступаем к теме безвинного страдания: оказывается, страдать можно ни за что. Конечно, Иов — человек, конечно, рождён женщиной, конечно, он мог сказать слова царя Давида, которые произнесены были позже: В беззакониих зачат есмь и во гресех роди мя мати моя (Пс. 50, 7). Всё это есть у Иова, он признаётся в грехах своих, говоря, «Ты напоминаешь мне грехи моей юности». Юность — безумное время; она щедра на беззакония. Но потом уже, в зрелом возрасте, Иов был настолько богат добрыми делами, что был глазом для слепого, ногой для хромого, отцом для сироты, мужем для вдовы. Он всем был всё. Он не ел один никогда, но всегда со служанками и слугами своими. Он никогда мимо сироты не проходил. Это был удивительный человек, и он знал, что он невиновен. Он знал, что мера страданий его неадекватна, он знал, что это несправедливо, что происходит нечто такое, что выходит за рамки всякой логики, всяких нравственных законов, происходит нечто совершенно невообразимое. Иов об этом кричал, а друзья твёрдо стали на позицию старой логики, бытовой логики — правильной, но работающей не всегда. И они добавили ему боли. Они, в конце концов, все — со всех сторон, как пчёлы, зажужжали на него: дескать, ты грешник, ты, наверно, самый больший из грешников, потому что ты мало того, что страдаешь с криками, так ещё такие слова на Господа Бога говоришь.