В приисковой глуши - [11]

не место; да подумал также — немножко это грубо с моей стороны — что пожалуй не место тут и моей Кресси! И вот я отъехал, не потревожив ни вас, ни птиц, ни белок. Когда я заговорил об этом вечером с Кресси, она сказала, что так всегда бывает, и что вы всегда обращались с ней, как и со всеми другими. Поэтому она согласилась поехать в Сакраменто и закупить там кое-какие вещи с тем, чтобы через месяц обвенчаться с Сетом. Постойте, м-р Форд, дайте мне договорить, — продолжал он, так как молодой человек сделал движение, как будто собирался что-то заметить.

— Ну вот я согласился; но когда она пожила в Сакраменто и накупила себе нарядов, она написала мне, что обдумала все дело, и что, по ее мнению, они с Сетом слишком молоды, чтобы жениться, и что помолвка должна расстроиться. И я расстроил.

— Но каким образом? — спросил удивленный учитель.

— Вообще говоря, с помощью ружья, — отвечал Мак-Кинстри с медлительною важностью, показывая на ружье, которое нес на плече, потому что я не спокоен. — Я заявил отцу Сета, что если я когда-нибудь опять застану Сета с Кресси вдвоем, то убью его. Это произвело некоторую холодность между семьями и придало храбрости подлецам Гаррисонам. Но даже закон, полагаю, признает права отца. Кресси же говорит теперь, когда с Сетом все покончено, что она не видит причины, почему ей не ходить в школу и не окончить свое образование. И я нашел, что она права. И мы оба решили, что так как она оставила школу, чтобы купить эти платья, то справедливо будет, если школа этим воспользуется — пусть в этих платьях туда и ходит.

Дело оказывалось безнадежнее, чем прежде. Учитель знал, что человек, шедший с ним рядом, не будет вторично так покладлив. Но, быть может, именно сознание опасности заставило его еще серьезнее взглянуть на свои обязанности, а гордость возмущалась возможностью угрозы, скрытой под этими признаниями Мак-Кинстри. По крайней мере учитель нашел нужным сказать:

— Но вполне ли вы уверены, что не пожалеете о том, что не воспользовались расстроенным сватовством с тем, чтобы послать вашу дочь в какой-нибудь пансион для взрослых девиц в Сакраменто или в Сан-Франциско? Вы не думаете, что она может соскучиться в обществе маленьких детей, тем более, что она уже знакома с волнениями девушки, у которой уже был… — он хотел сказать «возлюбленный», но сдержался и прибавил: — которая уже узнала прелесть девической свободы.

— М-р Форд, — отвечал Мак-Кинстри с тупым и самодовольным непониманием человека одностороннего, — когда я сейчас сказал, что, заглянув в вашу спокойную, мирную школу, я нашел, что в ней не место Кресси, то не потому, чтобы ей не следовало там быть по-моему. Дело в том, что чего она никогда не находила дома у старухи и у меня, когда была маленькой девочкой, того она не нашла бы и в пансионе для взрослых девиц, а именно: детскую обстановку. Невинная наивность детства, должно быть, соскочила как-нибудь с нашего эмигрантского фургона, когда мы путешествовали по прериям, или же мы ее оставили в Сен-Джо. Кресси стала взрослой девушкой, годной в замужество, прежде чем вышла из детства. За ней увивались молодцы, когда она еще играла с ними, как играют девочки с мальчиками. Я не скрою от вас, что дочь Блера Роулинса и не могла лучше воспитать своей дочери, хотя она была драгоценной подругой для меня. Поэтому, если вам все равно, м-р Форд, то мы не будем говорить о пансионе для взрослых девиц; мне бы скорее хотелось, чтобы Кресси была маленькой девочкой среди маленьких детей. Я был бы гораздо спокойнее, если бы знал, что, когда меня нет дома и я воюю с Гаррисонами, она сидит в школе с детьми, с птицами и пчелками и слушает их и вас. Может быть, вокруг нашей мызы слишком много было всяких молодцов с самого ее малолетства; может быть, ей нужно узнать о человеке немножко поболее того, чему может ее научить молодец, увивающийся около нее или дерущийся за нее.

Учитель молчал. Неужели этот тупой, ограниченный партизан набрел на истину, которая никогда не представлялась его собственному просвещенному уму? Неужели этот себялюбивый дикарь, этот порубежный рубака с обагренными — в буквальном смысле слова — кровью руками, лучше его понял каким-то темным инстинктом, что для его дочери необходимы женственность и мягкость? На минуту он был сражен. Но затем вспомнил о недавнем заигрываньи Кресси с Джо Мастерсом и о том, что она скрыла от матери их встречу. Неужели она обманула также и отца? Или уж не морочил ли его самого отец этими переходами от угроз к доброте, от силы к слабости. Он слыхал раньше об этой жесткой черте юго-западной хитрости. Как бы то ни было, искоса взглянув на дикаря с раненой рукой, опиравшегося на его руку, он постарался не дать ему заметить своего недоверия. И удовольствовался слабой уловкой слабого человечества в таких случаях — добродушным равнодушием.

— Хорошо, — сказал он, беспечно, — я постараюсь сделать, что можно. Но уверены ли вы, что одни дойдете до дома? Не проводить ли мне вас?

И так как Мак-Кинстри отрицательно махнул рукой, то прибавил вскользь, чтобы заключить беседу:

— Я буду сообщать вам об ее успехах время от времени, если желаете.