В Последней Гавани - [8]
Я перескакивал через ступеньки, но понимал, что опаздываю. Снизу раздался грохот, затем я увидел отблески жёлтых вспышек, и моё сердце сжалось в комок. Я преодолел два пролета на одном дыхании. Внизу царил полумрак.
— Корд, — шепотом позвал я.
— Давай, Орвус! — кричала женщина. — Да снизойдёт гнев Всеединого!
— Корд! — чуть громче позвал я, прижимаясь к стене.
— Аааа… Лес мой отец, — услышал я стон. — Шипастую лиану тебе… ааа…
Я, стараясь не шуметь, пошёл на стоны. Желтые росчерки пару раз сверкнули в опасной близости от меня. Я предпочёл не испытывать судьбу и лёг на холодный пол — это меня и спасло. Стрелок вёл прицельный огонь, даже не видя меня. Плохо дело. Простреливает границу мёртвой зоны не щадя батарей, опытный мерзавец.
Прижимаясь к холодным камням, я полз вперёд. Из развороченного дверного проёма то и дело доносились женские возгласы, комментирующие каждую вспышку.
— Мать твою, Корд! — вскипел я, добравшись наконец до раненного напарника. — Ты чем думал?!
Корд молча стиснул зубы и попытался дотянуться до эфеса оброненного меча, но я его остановил:
— Регенерируй, Корд!
Больше я не сказал ни слова. Корд на рожон не полез, видимо что-то прочитав в моих глазах. А я был зол!
Орвус замер, прислушиваясь. Глас Божий грозное оружие. Луч Всеединого способен разделить человека надвое, но что-то подсказывало инквизитору, что за порогом был вовсе не человек.
Лесной! Кто ещё мог разворотить дверь с такой силой? Разве что Бокан.
— Ну, Орвус! — прокричала Торк. — Что же ты медлишь?!
— Утихни, — скривился инквизитор. — Думай, как нам выбраться из подвала.
— Выбраться? — Торк удивлённо приподняла брови. — У тебя святое оружие в руках, Орвус. Опомнись!
Вспышка. Жёлтый луч впивается в дверную коробку. Вспышка. Шипит камень.
— Святой Велирий! — воскликнул Орвус. — Я поджарю твои пятки, еретик! Покажись!
— Велирий тебя не услышит, инквизитор, — раздался приглушённый голос из коридора. — Экономь заряд, Орвус…
Инквизитор презрительно фыркнул и дал ещё два залпа сквозь стену, но вопреки всем ожиданиям храмовника из коридора раздался лишь смех:
— У тебя есть шанс уйти, инквизитор, — на мгновение в дверном проёме показался силуэт человека.
Орвус выстрелил.
— Ну же! — прокричали из коридора.
— Да прикончи ты его! — взвизгнула Торк, вскидывая арбалет.
— У тебя осталось два-три залпа, Орвус, — вновь прозвучал голос из коридора.
— Хрена тебе, зелень треклятая! — выругался инквизитор. — У меня есть запас! — И добавил шепотом: — Торк, попробуй добраться до окна.
Женщина недоумённо покосилась в сторону зарешёченного маленького окошка у самого потолка.
— Зачем? Мы может воспользоваться и дверью.
— Там лесной, — коротко бросил инквизитор, не отводя глаз от проёма и, покосившись на своё оружие, прошептал: — А у меня и впрямь заряд на исходе.
— У тебя Свет Всеединого!
— А у меня только стилет, — хмыкнул лесной.
— Покажись, еретик и, быть может, мы сохраним тебе жизнь! — Торк решила взять инициативу в свои руки.
— Если я покажусь, милочка, то тебе не собрать костей своего дружка!
Я продолжал тянуть время, пока Корд болезненно регенерировал. Нет, конечно же, я не нуждался в помощи напарника и давно бы мог рискнуть. Скорее всего, я бы сумел уничтожить обоих инквизиторов, но это всё же риск. Инквизиторы не так глупы, как может показаться наивному молодняку. Вдруг у Орвуса за пазухой имеется припрятанный козырь, а если со мной что-то случится, Корд в данный момент окажется совершенно беспомощным.
— Ты как, парень? — спросил я.
— Посредственно, — скривился Корд. — Не думай обо мне.
— Смерть этих, — я кивнул в сторону подвала, — малозначительна, а ты мне ещё нужен.
Корд на это лишь пожал плечами.
Орвус понимал, что его положение безвыходно. В рукопашной схватке инквизитор проиграет лесному. Торк он в расчёт не брал — женщина не понимает и даже не подозревает, кто находится по ту сторону проёма. А вот Орвус успел разглядеть страшный шрам на лице седовласого лесного.
— Лезь к окну, — приказал Орвус, — и не задавай лишних вопросов.
— Мы уходим! Слышишь, седой?!
— Давно пора. Передавай Бокану привет, если встретишься, — голос злорадствовал.
— Откуда он знает о магистре? — Торк быстро соорудила баррикаду из разного хлама и теперь карабкалась к окну.
— Я много чего знаю, Торк, — голос смеялся.
Орвус молчал. Когда Торк наконец добралась до окошка, инквизитор резко поднял ствол импульсного ружья и выстрелил в решётку, расплавив металл.
— Они уходят, — сообщил мне Корд.
— Я знаю, — невесело улыбнулся я. — Этого я и добивался.
Корд явно не уловил ход моих мыслей.
— Уходи к корчме и дожидайся меня там.
— А ты?
— А я должен разведать обстановку, — криво ухмыльнулся я и тенью проскользнул в окошко, в котором скрылись инквизиторы.
— Как он выглядел?! — в третий раз потребовал повторить магистр-храмовник Бокан.
Орвус и Торк переглянулись, оба одинаково неуютно чувствуя себя под пристальным, будто сверлящим взглядом единственного глаза магистра.
— Седой, со шрамом на щеке, — задумчиво протянул Бокан, не дожидаясь ответа инквизиторов, машинально прикоснувшись к изумруду в пустой глазнице. — Вряд ли среди лесных много седовласых… А шрам… да, шрам определённо должен был остаться, даже с их способностями к заживлению, такая рана не могла пройти бесследно…
Сережа был первым – погиб в автокатастрофе: груженый «КамАЗ» разорвал парня в клочья. Затем не стало Кирилла – он скончался на каталке в коридоре хирургического корпуса от приступа банального аппендицита. Следующим умер Дима. Безалаберный добродушный олух умирал долго, страшно: его пригвоздило металлической балкой к стене, и больше часа Димасик, как ласково называли его друзья, держал в руках собственные внутренности и все никак не мог поверить, что это конец… Список можно продолжать долго – Анечка пользовалась бешеной популярностью в городе.
Всем, кто замыслил встать на пути его поисков, лучше резко передумать и бежать. Ибо этот парень в дурацкой шляпе хоть и зовёт себя Шутом, но мечом махать умеет, а совесть над ухом не зудит и не мешает перешагивать через трупы. Что уж говорить о его спутниках – бывший король и утратившая могущество титанша вовсе никогда чужую жизнь в грош не ставили. А когда в дуэт магии и меча добавляется ещё странное чувство юмора – смесь становится гремучей и взрывоопасной.
«Этопять», как пишут в Интернете. Это юбилейная пятая ежегодная антология лучших новых рассказов в жанре хоррора, мистики и триллера. Книга, пропустить которую вы не имеете права. Это девятнадцать – «волшебное» число Стивена Кинга – девятнадцать историй, от которых мурашки бегут по коже. Это сто – сто процентов ужасов и кошмаров прошлого, настоящего, будущего, среди которых наверняка есть и ваш персональный кошмар. Это три. И это тысячи. Три слова – Самая Страшная Книга, – которые стали паролем доступа в мир сверхъестественного для тысяч и тысяч читателей. Мы вновь открываем портал в темное измерение.
Черт знает, сколько у черта пальцев. Может, десять, а может – все пятнадцать. Но еще больше у черта масок, и он меняет их постоянно, являясь смертным в самых диковинных обличьях, иногда обманчиво-прекрасных, иногда – чудовищных. В этой книге собраны повесть и чертова дюжина рассказов, в которых нечистая сила предстает во всем своем жутком, леденящем кровь многообразии. Не сопротивляйтесь. Позвольте «Чертовым пальцам» перенести вас в мир, где ничто не является тем, чем кажется.
ЛитРПГ. Меч средней паршивости стоит пятёрку. Мой — тридцать пять полновесных золотых. И это, я вам скажу, отличный меч! А тут — пятьсот! Обалдеть можно… Что значит «Предмет нельзя поместить в инвентарь»? Эй, я уже и так от цены обалдел! Ладно, повешу за спину, как идиот и позёр. Что значит «Предмет нельзя экипировать»? Мне его что, в руках нести? Нет уж, до свидания. «Предмет нельзя выбросить»! Ну всё, приехали. И зачем я вообще эту оглоблю в руки взял? Нет, зачем я вообще в этот квест ввязался? Ладно, теперь поздно отступать.
В данной работе показывается, что библейская книга Даниила, а говоря более острожно, её пророчества, являются лжепророчествами, подлогом, сделанным с целью мобилизовать иудеев на борьбу с гонителем иудейсва II в. до н.э. — царём государства Селевкидов Антиохом IV Эпифаном и проводимой им политики насильстенной эллинизации. В качесте организаторов подлога автор указывает вождей восставших иудеев — братьев Маккавеев и их отца Маттафию, которому, скорее всего, может принадлежать лишь замысел подлога. Непророческие части ниги Даниила, согласно автору, могут быть пересказом назидательных историй про некоего (может быть, вымышленного) иудея Даниила, уже известных иудеям до появления книги Даниила; при этом сам иудей Даниил, скорее всего, является «литературным клоном» древнего ближневосточного языческого мудреца Даниила. В книге дано подробное истолкование всех пяти «апокалиптических» пророчеств Даниила, разобраны также иудейское и христианское толкования пророчества Даниила о семидесяти седминах.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это просто воспоминания белой офисной ни разу не героической мыши, совершенно неожиданно для себя попавшей на войну. Форма психотерапии посттравматического синдрома, наверное. Здесь будет очень мало огня, крови и грязи - не потому что их было мало на самом деле, а потому что я не хочу о них помнить. Я хочу помнить, что мы были живыми, что мы смеялись, хулиганили, смотрели на звезды, нарушали все возможные уставы, купались в теплых реках и гладили котов... Когда-нибудь, да уже сейчас, из нас попытаются сделать героических героев с квадратными кирпичными героическими челюстями.
═══════ Не всегда желание остаться в тени воспринимается окружающими с должным понимаем. И особенно если эти окружающие - личности в высшей степени подозрительные. Ведь чего хорошего может быть в людях, предпочитающих жить посреди пустыни, обладающих при этом способностью биться током и управлять солнечным светом? Понять их сложно, особенно если ты - семнадцатилетняя Роза Филлипс, живущая во Франции и мечтающая лишь об одном: о спокойной жизни.
Не всегда желание остаться в тени воспринимается окружающими с должным понимаем. И особенно если эти окружающие - личности в высшей степени подозрительные. Ведь чего хорошего может быть в людях, предпочитающих жить посреди пустыни, обладающих при этом способностью биться током и управлять солнечным светом? Понять их сложно, особенно если ты - семнадцатилетняя Роза Филлипс, живущая во Франции и мечтающая лишь об одном: о спокойной жизни.