В польских лесах - [75]
— Уплати убытки!
— Отдай ей свинью, отдай, Мацек! — На поле боя вдруг появились несколько соседей.
— А пусть она пообещает, что больше не будет пускать свинью ко мне во двор!
Крестьянка. молчала, стоя по колено в снегу, и лишь просила сына, чтоб он пошел домой. Но десятилетний мальчишка все рвался в драку, грозил соседу маленьким кулачком и кричал:
— Он будет бить мою маму? Мою маму он будет бить?
Потом он вырвался из рук матери, отбежал на несколько шагов и снова стал швырять в крестьянина снежки. Крестьянин бросился к нему. Мордхе погнался за ним вслед. Он увидел, что крестьянин отстал, утомившись бежать по глубокому снегу, и, запыхавшись, поворачивает назад. Тогда Мордхе, заметив шинок, зашел туда, чтоб наконец перекусить: он с утра ничего не ел.
На Мордхе никто не обратил внимания. В большой комнате, у передней стены, стояла неубранная кровать, где лежал румяный малыш с поднятыми кверху ножками и кричал. Над кроватью висел образ Божьей Матери в раме без стекла. От времени он стерся. Между печкой и стеной была протянута ситцевая занавеска, за которой углом стояли еще две кровати. На одной из них сидела худая женщина и, давясь сухим кашлем, играла с маленьким ребенком. Старуха в платке, из-под которого выбивались пепельно-седые волосы, очень похожая на ведьму, чистила картошку, машинально открывая и закрывая провалившийся рот. Возле двери, у комода, на котором стояли две пары медных подсвечников, сидел высокий молодой человек с вьющимися пейсами и кудрявой бородой и, слегка раскачиваясь, читал книгу.
Мордхе осмотрелся, подумал было, что он не туда попал: если б не бочка пива и баллоны с водкой, он ни за что не поверил бы, что это шинок. На комоде, на скамейках лежали книги. Геометрические фигуры, вырезанные из картона, валялись на полу. Из-за занавески раздался слабый голос:
— Довид, Довид, клиент зашел!
Молодой человек вскинул голову, будто отгоняя муху, взялся за бороду, с минуту еще читал, а потом вдруг прервал себя:
— Хана, зачем я тебе?
— Наконец-то ты услышал! — проворчала старуха и показала на Мордхе. — Подойди к клиенту, а потом пришли сюда прислугу. Чего она торчит так долго в хлеву? Я скоро оглохну от ее байстрюка.
Молодой человек оставил книгу, встал и спросил по-польски:
— Пан чего желает?
— Можно получить у вас что-нибудь из еды? — спросил Мордхе по-еврейски и одновременно с любопытством подвинулся к раскрытой книге.
Молодой человек смутился оттого, что заговорил с евреем по-польски, и, заметив любопытство Мордхе, закрыл книгу, но потом, передумав, протянул ее гостю и сказал, запинаясь, как будто был виноват в чем-то перед этим чужим человеком:
— Не обижайтесь… Я думал… Если хотите посмотреть — пожалуйста… Это «Гиват а-Море», комментарий к «Путеводителю растерянных» Маймонида…
— Ты слышала, Хана? — прошамкала старуха. — Приходит клиент, хочет поесть, а он кормит его книгами!
— Не сердитесь, бабушка! — Мордхе хотел ее успокоить.
— Я и не сержусь! Я только говорю, что соловья баснями не кормят!
— Что вы будете есть? — улыбнулся молодой человек.
— Если можно, яичницу…
Молодой человек посмотрел кругом, будто ища кого-то, несмело отдернул занавеску, где стояла кровать, и тихо спросил:
— Хана… Хана… Ты спишь?
— Чего ты хочешь? Я иду, уже иду! — Старуха встала и стряхнула с передника картофельную шелуху. — Принеси яйца из кладовой!
Мордхе открыл другую книжку: это была «Геометрия и теория треугольников».
Он догадался, что геометрические фигуры, вырезанные из картона, имеют отношение к геометрии Виленского гаона. Он не заметил, как старушка подошла, откашлялась и заговорила с ним, точно со старым знакомым:
— Видит Бог, я ничего не могла сделать, я вынуждена была взять к себе в дом эту нечисть. — Она указала на образ Богоматери. — Моя дочь всю зиму так болеет, а малютка требует своего, нуждается в кормилице… Мой зять, дай Бог ему здоровья, богобоязненный… Сидит над своими книгами. Хоть бы все вверх дном перевернулось — его ничто не касается. К тому же он не способен к торговле. Я говорю: «Раз ты не годишься в купцы, сделайся раввином. Ты ведь уже отец семьи!» Он не отвечает. Целыми ночами не спит. И что, вы думаете, он делает? Где только найдет коробку, тут же ее разрезает, делает игрушки, как маленький… Вон они валяются по дому, — показала старуха на геометрические фигуры. — Я вас хотела просить, вы не обижайтесь, замолвить словечко… Может быть…
— Мама, чего ты так разговорилась? Позови лучше прислугу. Ребенок плачет, он голоден!
— Кто разговорился, кто? Слова нельзя сказать! — развела старуха руками, как будто на нее возвели напраслину, открыла дверь и начала звать: — Франка, Франка, чего ты торчишь так долго в хлеву? — И прибавила по-еврейски: — Чтоб ты сквозь землю провалилась!
Франка, широкоплечая, как мужчина, вошла с вязанкой дров. Она швырнула дрова у печки, схватила малыша, легла на кровать и дала ему грудь. Раскрасневшийся мальчишка начал вырывать грудь изо рта ребенка, крича: «Это моей мамы, моей мамы!» — и заливался слезами. Женщина высвободила вторую грудь, приложила к ней мальчишку, растянулась во весь рост на кровати, и по шинку понеслось довольное ворчание, напоминавшее хрюканье поросят, когда они сосут матку.
Роман «1863» — вторая часть неоконченной трилогии «В польских лесах», повествующей о событиях польского восстания 1863 г. Главный герой романа Мордхе Алтер увлекается революционными идеями. Он встречается с идеологом анархизма Бакуниным, сторонником еврейской эмансипации Моше Гессом, будущим диктатором Польши Марианом Лангевичем. Исполненный романтических надежд и мессианских ожиданий, Мордхе принимает участие в военных действиях 1863 г. и становится свидетелем поражения повстанцев.
«Последний в семье» — заключительная часть трилогии Иосифа Опатошу «В польских лесах». Действие романа начинается через десять лет после польского восстания 1863 года. Главный герой трилогии Мордхе Алтер, вернувшись с войны, поселился в имении своих родителей под Плоцком. Он сторонится людей и старается не рассказывать о своем прошлом даже дочери Сорке. Дочь взрослеет, и ей становится все труднее жить в одиночестве в лесу. Она выходит замуж, подчиняясь воле отца, но семейная жизнь ей скучна. Сорка увлекается паном Кроненбергом, молодым человеком с революционными взглядами и сомнительным прошлым, и покидает отчий дом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В очередной том собрания сочинений Джека Лондона вошли повести и рассказы. «Белый Клык» — одно из лучших в мировой литературе произведений о братьях наших меньших. Повесть «Путешествие на „Ослепительном“» имеет автобиографическую основу и дает представление об истоках формирования американского национального характера, так же как и цикл рассказов «Любовь к жизни».
Лицо этого человека уродовал шрам: почти совершенный серп, одним концом достававший висок, а другим скулу. У него были холодные глаза и серые усики. Он практически ни с кем не общался. Но однажды он все-таки рассказал историю своего шрама, не упуская ни одной мелочи, ни одного обстоятельства…
История нью-йоркских банд знала немало «славных» имен. Эта история — про одного из самых известных главарей по имени Манк Истмен (он же Джозеф Мервин, он же Уильям Делани, он же Джозеф Моррис и пр.), под началом у которого было тысяча двести головорезов…
В Европе и США эта книга произвела эффект разорвавшейся бомбы, — а в Чили ее первый тираж был уничтожен по личному приказу Аугусто Пиночета.…В 1985 году высланный из Чили режиссер Мигель Литтин нелегально вернулся, чтобы снять фильм о том, во что превратили страну двенадцать лет военной диктатуры. Невзирая на смертельную опасность, пользуясь скрытой камерой, он создал уникальный фильм «Всеобщая декларация Чили», удостоенный приза на Венецианском кинофестивале. Документальный роман Маркеса — не просто захватывающая история приключений Литтина на многострадальной родине.
Шарль де Костер известен читателю как автор эпического романа «Легенда об Уленшпигеле». «Брабантские сказки», сборник новелл, созданных писателем в молодости, — своего рода авторский «разбег», творческая подготовка к большому роману. Как и «Уленшпигель», они — результат глубокого интереса де Костера к народному фольклору Бельгии. В сборник вошли рассказы разных жанров — от обработки народной христианской сказки («Сьер Хьюг») до сказки литературной («Маски»), от бытовой новеллы («Христосик») до воспоминания автора о встрече со старым жителем Брабанта («Призраки»), заставляющего вспомнить страницы тургеневских «Записок охотника».
Повесть Израиля Меттера «Пятый угол» была написана в 1967 году, переводилась на основные европейские языки, но в СССР впервые без цензурных изъятий вышла только в годы перестройки. После этого она была удостоена итальянской премии «Гринцана Кавур». Повесть охватывает двадцать лет жизни главного героя — типичного советского еврея, загнанного сталинским режимом в «пятый угол».
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.