В полдень, у ратуши... - [44]

В 1959 году, когда произошла социалистическая революция на Кубе, это событие горячо обсуждалось в семье. Томасу было тогда 11 лет, и он находился под глубоким впечатлением от рассказов отца, который по вечерам, уютно устроившись у камина, доказывал, что на Кубе произошло «нечто страшное» и «возможно, непоправимое» и что «единственной надеждой» на восстановление порядка остается церковь, которая «пока сохранила» в этой стране свои позиции. Мать долго молилась за то, чтобы господь защитил Кубу от коммунистов. Родители заставляли детей, как этого требовали буржуазные приличия, не пропускать ни одной мессы и усердно возносить молитвы за то, чтобы мир не стал коммунистическим. Такие молитвы Томасу приходилось читать почти каждый день.

Каким образом ему удалось выбраться из того антикоммунистического панциря, в который упрятали его родители и воспитатели?

«Полагаю, что никакого панциря не существовало, поэтому мне не понадобилось прилагать героических усилий, чтобы преодолеть предрассудки. Дело в том, что антикоммунизм, по крайней мере тот, с которым мне приходилось иметь дело в семье, в гимназии, а потом в университете, в значительной мере был примитивным. Он строился на весьма зыбкой основе — в его фундаменте отсутствовали какие бы то ни было убедительные факты и аргументы. Информация о социалистических странах практически была нулевой. У большинства студентов складывались самые примитивные представления не только о развитии социалистических стран, но и о событиях в собственной стране».

Антикоммунистические предрассудки, которые пришлось преодолевать Томасу Яйтнеру, культивировались на почве дезинформации и религии. Это был клерикальный антикоммунизм, стоявший на глиняных ногах.

Прозрение пришло в университете. От прогрессивно настроен-in IX студентов Томас постепенно узнавал отрывочные сведения о Советском Союзе. И то, что он узнавал, с одной стороны, разжигало в нем интерес к постижению истины, а с другой — вступало в противоречие с его прежними представлениями. Когда ему, например, рассказывали о тех преобразованиях, которые произошли в Советском Союзе, когда показывали на примерах, как выглядит советская демократия, какими неисчислимо большими правами пользуются у нас люди по сравнению с трудящимися Федеративной республики, ему просто нечего было возразить. Потом было много встреч с разными людьми, не только со студентами, каждый из которых добавлял по камешку в его мозаику. Не сразу поток объективной информации пробудил в нем симпатии к коммунистическому мировоззрению. Но для последующего развития это был самый важный период.

Из-за профессии отца семья Яйтнеров несколько раз меняла местожительство. После Дюссельдорфа они жили в Ольденбурге, Фрайбурге, Кёльне. При этом, естественно, менялось и окружение Томаса. Это было и плохо и хорошо. С одной стороны, он узнавал новых людей, обогащался опытом ведения дискуссий и новой информацией. Но с другой — был сильно привязан к семье. Отец по-прежнему оставался для него несокрушимым авторитетом. Томас боялся откровенных разговоров с ним и старался принимать как можно меньше участия в беседах на политические темы, которые отец вел со старшим братом. Он не был уверен, что сможет поколебать антикоммунистическое кредо отца. К тому же добрый католик, все еще в нем сидевший, останавливал от этого шага. Томас предпочитал «в одиночестве пройти тернистый путь познания истины».

Определенную пищу для размышлений давала учеба. Но он по-прежнему ощущал в себе какую-то неуверенность. У него не было четких представлений о роде будущих занятий. Он собирался стать либо преподавателем, либо поехать в одну из развивающихся стран Латинской Америки в рамках так называемой «помощи развитию», или, как теперь говорят, «диалога север — юг». Последний вариант возник перед ним только потому, что он не был уверен, удастся ли ему найти подходящую работу в ФРГ. Будущее было скрыто пеленой тумана неизвестности. И вдруг совершенно неожиданно он оказался втянут в водоворот бурных событий. Наступил 1968 год. Началось время студенческих волнений. По всей стране стали возникать левые студенческие объединения и кружки. В целом это движение получило название «внепарламентской оппозиции» (АПО). Кружок левых студентов был создан там, где учился Томас. Там часто выступал Руди Дучке, но его радикальные взгляды Томаса не увлекли. Он вообще старался реже посещать студенческие собрания, опасаясь, что они могут отвлечь его от учебы.

Томас находился в таком состоянии, когда людям для обретения уверенности в себе необходим внешний толчок или резкая перемена обстановки. Летом 1968 года он решил поехать в Испанию и продолжить учебу в Мадридском университете, чтобы изучить испанский язык.

Толчком к этому решению послужило то обстоятельство, что в семинаре по «помощи развитию», который он вел во Фрайбурге, случайно оказались два испанца. Они входили в одну из испанских католических организаций, которая поддерживала рабочие контакты с «Союзом Новой Германии». Будучи левыми католиками, они имели тесные связи с коммунистами.

Томас пробыл в Мадриде год. Его кругозор за это время расширился. Он уже не испытывал прежней робости и неуверенности в политических спорах. Общение с прогрессивно настроенными людьми помогло ему преодолеть предубеждение против коммунистов. В каждом из них он стал прежде всего видеть живого человека. Он еще не полностью освободился от предрассудков, еще не разделял коммунистических убеждений, но в нем зарождалась симпатия к этим людям. К тому времени он начал жить самостоятельно и избавился от влияния отца.