В поисках заклятия - [31]

Когда они прибавили шагу, подгоняемые холодным мартовским ветром, Ральф Морин перевел разговор в менее провокационное русло.

– А как с этой проблемой на северном побережье? Что с ней делать?

– Я пошлю туда сержанта Габриэля с несколькими людьми разобраться на месте, действительно ли там существует организованное пиратство, – важно молвил де Ревелль.

Джон почувствовал невольное раздражение. Шериф явно присвоил его идею, и преподнес ее, словно свою собственную.

– Я намерен отправиться прямо после завтрашнего суда, – едва сдерживаясь, сказал коронер. – Так у нас еще останется большая часть дня до темноты, а утром мы продолжим путь до Илфракума.

– Я думал, тебя интересует Эпплдор, – возразил шериф.

– Интересует. А еще Бидефорд и, возможно, Комб Мартин. Но я должен еще раз увидеть уцелевшего. Он мог бы вспомнить что-нибудь такое, что помогло бы установить, кто совершил разбой. В тот раз он был слишком слаб, и от него было мало пользы.

На некоторое время воцарилось молчание, и вскоре они вышли на узкую главную улицу города. Когда они проходили мимо ратуши, из арочных дверей нового каменного здания вышли два выборных Эксетера, Хью де Релага и Генрих Риффорд. Они были избраны другими свободными гражданами руководить жизнью города, особенно коммерческой ее сферой, так как рынки и ярмарки, торговля шерстью и сукном делали Эксетер одним из самых процветающих английских городов. Хью де Релага, партнер де Вулфа в торговле шерстью, коротконогий и толстый, был веселым щеголем, любившим хорошую жизнь и яркую одежду. В этом он был полной противоположностью преуспевающему торговцу кожей, серьезному, даже угрюмому Генриху Риффорду, человеку, уже вышедшему из среднего возраста. Несколько месяцев назад над его дочерью-красавицей Кристиной грубо надругались, что отнюдь не поспособствовало смягчению его сурового нрава.

– Закончилось? Какой урон нанесен? – начал сыпать вопросами взволнованный Риффорд. Оба засиделись допоздна над городскими учетными книгами в каморке в задней части ратуши, и о беспорядках на улице Южных ворот им сообщили совсем недавно.

– Наш писарь говорит, что убили человека. Он член гильдии? – поинтересовался де Релага.

Ричард де Ревелль принялся объяснять, что произошло, ибо никогда не упускал случая приписать себе осведомленности обо всем и выступить в роли инструмента восстановления порядка. Выслушав заверения, выборные успокоились, но решили пойти со своими писарями на бойню и Суконный рынок, чтобы продемонстрировать гражданам свое участие.

– Мы должны посетить жилище убитого и позаботиться об уведомлении мастера его гильдии, чтобы его семье могла быть оказана поддержка, – промолвил де Релага. Забота о менее удачливых согражданах была типичной для него.

При расставании де Вулф напомнил им о других обязанностях перед законом.

– Поскольку убийца мертв, нет необходимости выставлять кого-либо перед королевскими судьями. Но те трое в тюрьме – это ваша забота.

Шериф не мог допустить, чтобы последнее слово оказалось не за ним:

– Я мог бы завтра судить их в суде графства за то, что они учинили драку в общественном месте. Но если вы хотите судить их за незаконную торговлю – пожалуйста.

После этого завершающего заявления они прошли еще несколько ярдов, затем де Вулф повернул в переулок Св. Мартина, а остальные продолжили путь к Ружмону. Тяжело вздохнув, коронер толкнул дверь и приготовился к очередному скандалу с женой. Иной встречи быть не могло, ведь он собирался сообщить ей о еще одной экспедиции на северное побережье.

Глава пятая, в которой коронер Джон проводит расследование

Несмотря на мрачные предчувствия Джона, Матильда встретила его на удивление приветливо. Она снова переоделась, и теперь на ней был синий киртл, один из ее лучших. Де Вулф попытался начать разговор с рассказа о потасовке на улице Южных ворот, но это ее не заинтересовало: мысли Матильды были заняты совсем другим.

– Ты хорошо разместил этого беднягу? Хотя что может быть хорошего в этом вульгарном трактире.

После того как Джон покалечился, сломав ногу, негодование по поводу Несты сдерживалось, но теперь вновь пошли в ход прежние колкости.

– Это лучший постоялый двор в городе – определенно лучше, чем делить комнату с потными паломниками на улице Злой Собаки, – огрызнулся де Вулф.

– Ему следовало остаться здесь. Тепло, спокойно и более подобающе для человека с его положением, – упорно продолжала Матильда.

– Он сам пожелал переселиться на постоялый двор. Это был его выбор.

– А ты и не уговаривал его принять мое предложение, разве не так?

Де Вулф лишь сердито взглянул на Матильду, садясь в стоящее у камина кресло.

– Проявление слишком дружеских чувств к этому человеку может плохо кончиться, – пробормотал он. – Если то, что он говорит, правда, то он ведет опасную игру, и не только с тамплиерами, но и с церковью вообще, и Римом в частности.

Матильда пренебрежительно взмахнула рукой, густо увешанной перстнями.

– Это все отговорки, Джон. Я думала, он тебе друг.

– Едва ли, просто знакомый из прошлого. Я ему обязан не более чем любому другому.

– Ну и что, мы же не можем позволить ему томиться на этом вульгарном постоялом дворе в окружении девонширского сброда.