В поисках Южной Земли - [25]

Когда испанцы подошли к берегу, мальчики стали звать своих отцов, которые, хотя и слышали их, но не узнавали, так как дети были одеты по-европейски. Тогда шлюпки подошли еще ближе, чтобы с берега лучше было видно находящихся в них. Тут уж отцы узнали своих детей, и двое из них бросились в море навстречу шлюпкам. По взаимному согласию оружие было положено на землю. Начались переговоры. Аборигены стали предлагать испанцам кур, свиней и фрукты в обмен на трех мальчиков. Указывая на солнце, они дали понять, что уйдут и вернутся к полудню. Испанцы отправились на корабли. В назначенное время аборигены появились на берегу и начали трубить в раковины, вызывая испанцев. Те не замедлили прибыть к берегу, захватив трех ребятишек. Аборигены дали им одну свинью и попросили отдать детей. Испанцы не согласились. Тогда аборигены обещали привести на следующий день много свиней, предупредив, что подадут тот же сигнал.

Назавтра на берегу показались аборигены, дующие в раковины. Опять к ним были посланы шлюпки. Испанцы захватили трех мальчиков. Кроме того, на шлюпках была пара коз.

Выйдя на берег, испанцы увидели двух свиней, которых аборигены им предложили за детей. Испанцы не отдали им мальчиков, а, в свою очередь, предложили за свиней коз. Аборигены же просили вернуть детей и обещали привести больше свиней. Опять дело ничем не кончилось. К вечеру аборигены дали сигнал, и, когда испанцы на шлюпке подошли к берегу, они увидели двух местных жителей и возле них своих коз. Аборигены объяснили, что козы им не нужны. Испанцы заподозрили ловушку и, приглядевшись к близлежащему лесу, рассмотрели за деревьями множество аборигенов, вооруженных луками и дубинками. Поняв, что аборигены хотят захватить их в плен, испанцы, стреляя из мушкетов, отступили к шлюпкам, захватив своих коз, а затем вернулись на корабли.

Мальчики были страшно взволнованы. Старший из них — испанцы назвали его Пабло, — обращаясь к Киросу и указывая рукой на берег, повторял одно слово: «театали», что, очевидно, означало, что он хочет вернуться домой. На это Кирос ответил: «Спокойно, дитя! Ты не знаешь, о чем просишь. Тебя ждут более важные дела, чем встреча с родителями и друзьями!»

8 июня Кирос распорядился об уходе из бухты. Но сильный встречный ветер не позволил судам выйти в открытое море. После совещания со штурманами Кирос принимает совершенно противоположное решение: остаться здесь на зиму, возвести крепкие дома, засеять землю, построить бригантину и послать ее вместе со шлюпом исследовать открытую землю.

Корабли двинулись назад к порту Вера-Крус. «Сан-Педро» и «Три волхва», обогнав флагманский корабль, ушли вперед. Наступила ночь. Вставшие на якорь у самого входа в порт «Сан-Педро» и «Три волхва» зажгли огни, чтобы с флагмана их было видно. Но флагманский корабль никак не мог встать на якорь и, опасаясь натолкнуться в темноте на скалу, остановился в середине бухты, но сильный ветер погнал корабль к выходу из нее. К утру он был уже за пределами бухты и продолжал быстро удаляться. Три дня «Сан-Педро-и-Сан-Пабло» пытался войти в бухту, но все было тщетно, и 12 июня 1606 г. Кирос приказал уйти в открытое море, так и не встретившись с двумя другими судами экспедиции.

Сказанное выше взято из записок Кироса. Примерно так же описывал происшедшее и главный кормчий экспедиции Гаспар де Леса. Командир же «Сан-Педро» Торрес в своей записке, посланной королю уже из Манилы 12 июля 1607 г., рисует совершенно иную картину: «Флагманский корабль покинул бухту в час ночи, не дав знать никому из нас и не подав никакого сигнала... И хотя на следующее утро мы отправились на поиски и сделали все возможное, обнаружить его мы не смогли... Таким образом, я был вынужден вернуться в бухту... мы оставались в этой бухте пятнадцать дней...»

А капитан Диего де Прадо-и-Тобар, находившийся вместе с Торресом, утверждал в письме к Филиппу III, посланному из Гоа много лет позднее, 24 декабря 1613 г., что на флагманском корабле в ночь на 12 июня 1606 г. произошел мятеж, Кирос был заперт в своей каюте, и судно скрылось в темноте.

Каждое из этих свидетельств грешит очевидной субъективностью. Кирос, с большими подробностями описывая даже незначительные детали своей экспедиции до 8 июня, весьма лаконично и мимоходом останавливается на том, как потерялись корабли, отводя этому лишь один абзац. Правда, он тогда бил сильно болен и кораблем управлял, собственно, главный кормчий.

Гаспар де Леса, человек преданный Киросу, естественно, повторял версию своего командира, тем более что именно он фактически распоряжался на судне в го время.

Что касается Торреса, то он, несмотря на внешнюю лояльность по отношению к Киросу, не любил его. В упомянутом выше письме к королю Торрес посчитал нужным указать: «У меня характер, отличный от характера капитана Педро Фернандеса де Кироса». Капитан же Прадо абсолютно не переносил Кироса и строил всякие козни против него во время плавания. Кирос арестовал его вместе с Хуаном де Бильбоа и перевел с флагманского судна на «Сан-Педро». Впоследствии Прадо всячески чернил Кироса перед испанским монархом, о чем речь еще впереди.