В поисках выхода - [89]

– Не стреляйте! – с явным облегчением крикнул разведчик ученым. – Это наша охотница вернулась.

Охотница вернулась не с пустыми руками. Подойдя к друзьям, она сбросила с плеч небольшую косулю – так, во всяком случае, не будучи знатоком местной фауны, определил это животное Плюх.

– Вот, – сказала Забияка. – Не напрасно сходила. Повезло так повезло! На пару дней должно хватить, с учетом сегодняшнего ужина.

Ужин получился вкусным, разведчику нежное мясо косули очень понравилось. А вот спалось ему плохо. И голова болела, и мысли в нее всякие-разные лезли – по большей части глупые и бесполезные. Задремал он лишь под утро, но когда Илона подняла всех сразу после рассвета, чувствовал себя на удивление бодрым.

Костра разводить не стали, позавтракали холодным жареным мясом (вечером девушка, разделав тушку косули на небольшие куски, прожарила их все), запив водой из фляг. Затем Илона, сказав, что видела неподалеку ручей, собрала всю тару и пошла ее наполнять. А вернувшись, строго посмотрела на Плюха и спросила:

– Идти сможешь? Только без ненужного геройства! Говори, как есть.

– Смогу, – прислушавшись к своим ощущениям, сказал косморазведчик. – Если не очень быстрым темпом.

– Очень быстрый и мы не выдержим, – вставил свое слово профессор Сысоев.

– Ладно, – подумав, кивнула Забияка. – Тогда пойдешь сзади. Меняться не будем.

– Но я могу и… – попытался возразить Плюх.

– Сказано же: не будем! – перебила его Илона. – Все, идем! До ночи теперь вряд ли успеем, так что и торопиться попусту не станем. Пойдем средним темпом, с короткими привалами каждые два часа и одним большим через шесть.

Так они и шли, размеренно, ровно, периодически отдыхая, наткнувшись лишь два раза на привычные для этой местности аномалии, которые вовремя и без проблем смогли обогнуть. С таким темпом до границы Зоны они, конечно, за день не добрались, но, устраиваясь на ночлег возле уютно журчащего ручейка в молодой дубовой рощице, все без исключения надеялись, что назавтра цель будет достигнута. Правда, смотря что именно считать конечной целью. Если непосредственное достижение пресловутого барьера, то в это верили все. А вот что касается его преодоления… Говоря откровенно, полностью, безоговорочно, в это не верил никто. И, если уж совсем начистоту, то не все и мечтали непременно попасть за этот барьер. Не потому, что им не хотелось выбраться из Зоны – хотелось, да еще как! – а потому, что там, с той стороны, была неизвестность. Какой там мир? Какая Земля? Похожая ли хоть в чем-то на ту, где они родились и жили до того момента, как судьба забросила их в Зону?.. И было абсолютно понятно, что даже если кому-то из них повезет, и он вдруг окажется на своей Земле, то для остальных она все равно будет чужой. Пожалуй, одному лишь Блямсу было по большому счету все равно, где очутиться. На родную планету он бы в любом случае не попал, а потому – не все ли равно? Лишь бы рядом был друг. А лучше – все друзья вместе.

На второй день предстояло пройти вдвое меньшее расстояние, и, как уже говорилось, все были уверены, что они его без особого труда преодолеют, однако или судьба, или всеведущие пресловутые Игроки то и дело устраивали путникам козни. Сначала распорол острым камнем лапу Блямс. Казалось невероятным, как можно повредить толстый и прочный слой хитина, но и тут сработала цепь нелепых и зловредных случайностей. Началось с того, что, проснувшись, «богомол» то ли не успел, то ли забыл сбегать по нужде в кустики, и ему приспичило сделать это уже в пути. Идя предпоследним, он сказал, что ненадолго отлучится, замыкающему колонну Плюху. Разведчик дал добро, но не стал сообщать об этом остальным, чтобы не тормозить движение. Блямс забежал за стоявший неподалеку большой угловатый валун. Все бы наверняка закончилось без проблем, если бы вдруг не оглянулся доцент Тетерин и, не увидев «богомола», не стал кричать:

– Блямс! Блямс пропал! Егор, вы что, спите?

– Я не сплю, я зна… – стал объясняться разведчик, но тут поддалась панике и Забияка, которая не просто стала звать Блямса, но и дала короткую очередь из «Никеля» в воздух.

Перепуганный «богомол», решивший, что с друзьями стряслась беда, рванул из-за валуна, зацепившись при этом внутренней, защищенной более тонким слоем хитина, стороной голени за острый, зазубренный выступ камня.

Видимо, он повредил крупный сосуд; кровь долго не получалось остановить. Когда же это удалось сделать и рану туго перевязали, оказалось, что передвигаться Блямс теперь мог почти вдвое медленнее, чем прежде. Плюх вырезал из молодого дубка батожок, но лапы «богомола» оказались не очень-то приспособленными для того, чтобы удобно и крепко держать подпорку, так что пользы это почти не принесло.

Беда, как известно, не приходит одна. Во время обеда обломком кости жареной косулятины непостижимым образом умудрился порезать руку профессор Сысоев. И вновь очень долго не удавалось остановить кровь. Вдобавок, после этого у него стала кружиться голова, так что время привала увеличилось более чем вдвое от расчетного, а двигаться дальше пришлось еще медленнее.

А потом, когда снова вернулась уверенность в том, что до темноты они к барьеру все же успеют, повстречалась неизвестная аномалия, на которую никак не отреагировала гайка. Пролетела по нормальной траектории, упала на землю, немного откатилась. Забияка стала подходить к ней, сматывая нить, и когда этой нити осталось около трех метров, Блямс вдруг испуганно заверещал. Девушка остановилась, не понимая сначала, в чем дело, но Плюх, который перевел возглас «богомола», крикнул ей: