В поисках Великого хана - [117]

Был составлен список лиц экипажа, остающихся в крепости Навидад. Таковых оказалось всего сорок один. Их главным начальником адмирал назначил Диэго де Арану. Наконец-то осуществлялись честолюбивые мечты этого идальго из Кордовы! Отныне он становился полновластным хозяином этих новых, никем не обследованных земель, отныне он мог по своему усмотрению распоряжаться толпами нагих и покорных людей и открыть наконец те сказочные россыпи золота, близость которых явственно ощущалась всеми и которых никто не видел.

Его помощниками были назначены Перо Гутьеррес и Родриго де Эсковедо, королевский нотариус. Гутьеррес отправился в это плавание, ослепленный видением золота Великого Хана. Обуреваемый жаждой наживы, он отдал Колону большую часть своих сбережений, чтобы погасить восьмую долю расходов экспедиции, и получил через это право на такую же долю будущих доходов.

Золота наменяли пока очень мало. Надежды бесконечно превосходили действительность. Нужно было вернуть свои деньги, и притом с поистине ростовщическими процентами, какие обычно давали в те времена предприятия подобного рода. И Перо Гутьеррес решил остаться, чтобы заботиться о своих интересах, ибо, подобно Колону, он рассчитывал на скорые и сказочные доходы.

Золото он любил так же, как адмирал, однако без лирических восторгов последнего, низменно и думая лишь о себе, не видя в нем символа славы и власти, но рассматривая его как простое средство удовлетворения притязаний своей тщеславной души. Королевский нотариус остался здесь, с тем чтобы при разделе сокровищ, которые будут вскоре найдены, не потерпели ущерба права их королевских высочеств.

В крепости остались и все приятели Фернандо Куэваса, люди сильные и храбрые, искатели приключений, предпочитавшие пребывание в этой таинственной, полной неожиданностей стране, которой они, в сущности говоря, совершенно не знали, так как видели лишь ничтожную часть ее берегов, возвращению в хорошо известную всем Испанию, где их не могло ожидать ничего необычайного. Остались в Навидад, этой первой в новых землях христианской колонии, и бискайские моряки — опытные китоловы, и андалусцы, торговавшие с негритянскими царьками Гвинеи, и ирландец, и англичанин.

Фернандо узнал от Лусеро, что и его имя значится в числе оставляемых на берегу. Паж адмирала обнаружила это совершенно случайно: убирая большую хижину, в которой жил ее господин и которая находилась поблизости от почти уже достроенной крепостцы, она нашла на столе список будущих обитателей Навидад.

Но у Фернандо и в мыслях не было оставаться в крепости, и он, разумеется, никого не просил об этом; вот почему он сразу же заподозрил здесь происки Перо Гутьерреса. И действительно, молодые люди вскоре узнали, что бывший придворный буфетчик вознамерился взять Фернандо к себе в услужение.

Вечером того же дня Куэвас явился к своему бывшему хозяину, адмиралу; опустив голову и теребя в руках красный берет, он заявил, что желает возвратиться в Испанию и что никогда не просил об оставлении его в этих краях.

Колон удивился этому заявлению Кузваса и приписал его страху.

— А я всегда думал, что ты храбрый малый и решительно ничего не боишься, — сказал дон Кристобаль. — Оставшись здесь, ты вскоре разбогатеешь. Да иедь тут будут полные до краев бочки золота!

Но, взглянув на Лусеро, которая, держась поблизости от него, делала вид, будто приводит в порядок табуреты из плетеных пальмовых листьев, хлопчатобумажные одеяла с цветными полосками и прочие вещи, присланные Гуанакари для жилища адмирала на суше, он вспомнил, что корабельный слуга и его паж — братья и что они, видимо, не хотят разлучаться друг с другом. На «Нинье» не было места, и возвращение в Испанию было связано с трудностями, но, тем не менее, адмирал снизошел к просьбе Куэваса.

В дни, непосредственно предшествовавшие отплытию каравеллы, молодые люди неоднократно встречали своего врага, бывшего буфетчика королевской четы.

Он успел уже прочно обосноваться на берегу, заняв целую хижину из числа предоставленных им Гуанакари.

Теперь он был первым помощником и непосредственным заместителем коменданта крепости Араны. И так как до этого он принимал участие в экспедиции, не неся никаких обязанностей, на положении друга дона Кристобаля, то новая должность, конечно, еще усилила его надменность. Два молодых матроса стали его личными слугами. Он держал, кроме того, при своей особе нескольких индейцев, подаренных ему, по его настоянию, Гуанакари.

Куэвас не раз замечал, как в лесных зарослях, расположенных на некотором расстоянии от побережья, Гутьерреса носили на плечах индейцы-рабы. Он был первым из белых, воспользовавшимся для этого рабами. Туземцы охотно сажали себе на плечи сыновей неба, когда те, пробираясь в глубь страны, оказывались вынужденными переправляться вброд через реки, озера и болотные топи. Бывший буфетчик, чтобы утвердить за собой, и притом наиболее убедительным образом, вновь присвоенное ему высокое положение, решил заставить индейцев постоянно носить его на руках, как это было в обычае по отношению к братьям туземного короля, которые во время религиозных процессий следовали сейчас же за носилками Гуанакари.