В поисках социалистического Эльдорадо: североамериканские финны в Советской Карелии 1930-х годов - [8]
В 1897 г. численность финнов на Кольском полуострове составляла 1276 человек (645 мужчин и 631 женщина). Лишь половина из них (650 человек) являлись мигрантами первого поколения (83 % – уроженцы губернии Оулу). Еще ниже был процент тех, кто оставался финляндским подданным (428 человек, 33 %). Диаспора имела нормальную демографическую структуру с благоприятными перспективами развития – 50 % составляли дети и молодежь в возрасте до 20 лет[47]. Основным занятием финнов являлись рыбный промысел и охота (55 % самодеятельного населения). Трудились они также в животноводстве и земледелии, занимались обработкой дерева, продуктов животноводства, изготовлением одежды и строительными работами. Большинство женщин в возрасте старше 20 лет (свыше 80 %) находилось на иждивении мужей, занимаясь домашним хозяйством и детьми[48]. В годы Первой мировой войны численность финского населения Кольского полуострова значительно возросла в связи со строительством Мурманской железной дороги, и в 1915 г. здесь проживали 2793 человека (19 % от всего населения края)[49]. В отличие от иммигрантов в других регионах России, после 1917 г. большинство финских колонистов осталось жить на мурманском побережье.
Годы революции и гражданской войны внесли существенные коррективы в численность и социальный состав финского населения России – большая часть финнов, как уже отмечалось, вернулась на родину, и в советское время диаспора формировалась фактически заново. С 1918 по 1935 г. было три больших иммиграционных волны, вызванных к жизни целым комплексом политических и экономических причин и обусловленных изменениями, произошедшими в мире после российской революции. По причинам миграции, времени прибытия и месту исхода финских иммигрантов советского периода можно условно разделить на три основные группы – политэмигранты (красные финны), перебежчики и североамериканские переселенцы.
Первая большая волна эмиграции из Финляндии связана с окончанием там гражданской войны в мае 1918 г. Междоусобная война была недолгой, но кровавой: собственно боевые действия продлились всего два месяца, но красный и белый террор, а также послевоенные репрессии победителей по отношению к побежденным унесли жизни 30 тыс. человек (из них потери красных составили 25 тыс.). После победы белых еще свыше 60 тыс. человек было приговорено к различным срокам заключения, и, хотя большинство из них к концу 1918 г. были отпущены на свободу как условно осужденные, для красных участников событий угроза политических преследований оставалась более чем реальной[50]. Спасаясь от преследований, весной 1918 г. тысячи красных финнов и членов их семей покинули страну. Часть эмигрантов бежали в Швецию и другие государства, но большинство предпочли искать убежища в Советской России. В апреле-мае 1918 г. в Петроград прибыло 6 тыс. беженцев[51]. Первоначально их размещали в самом Петрограде и городе Буй (сейчас Костромская область), где был создан специальный эвакопункт. Оттуда людей направляли в Вологду, Кострому, Муром, Москву, Нижний Новгород, Мурманск, Петрозаводск, на Урал и в Сибирь. К концу лета основная масса иммигрантов была трудоустроена, а большинство способных к военной службе мужчин добровольно вступили в финские национальные соединения Красной армии. После окончания гражданской войны основная масса политэмигрантов была сосредоточена в Европейской России, точнее, ее северо-западном регионе, чему в немалой степени способствовала политика, проводимая руководством страны.
Политэмигранты и их семьи продолжали прибывать в Россию вплоть до начала 1930-х гг. Являясь наиболее активной в политическом отношении частью диаспоры и будучи в большинстве своем членами ВКП(б) и номенклатурными работниками, люди эти постоянно перебрасывались с места на место по воле партийных органов, что чрезвычайно затрудняет подсчеты. Общая численность финских политэмигрантов в Советской России, по различным подсчетам, достигала от 10 до 13 тыс. человек[52].
На начало 1930-х гг. пришлись две другие крупные иммиграционные волны. Одна из них явилась следствием экономического (а отчасти и политического) кризиса в Финляндии. Начиная с 1930 г. большие группы людей, спасаясь от голода и безработицы, стихийно переходили финляндско-советскую границу на всем ее протяжении. Определенную роль сыграла и пропагандистская кампания, развернутая карельским руководством и финляндскими коммунистами в связи с политикой вербовки рабочих кадров. По различным оценкам, в 1930–1934 гг. из Финляндии в Советский Союз ушло от 12 до 15 тыс. человек[53]. Эта категория иммигрантов сразу же попадала в карантинные лагеря ОГПУ, откуда после проверки людей направляли на работу в различные регионы Союза или в систему ГУЛАГа (за нелегальный переход границы тогда давали до трех лет лагерей). После 1932 г. большую часть перебежчиков оставляли работать в непограничных районах Карелии и Ленинградской области. В отличие от остальных иммигрантов, финпере-бежчики (как их именовали в документах тех лет) оказались в самых худших условиях, мало отличимых от лагерных. Они жили в специальных поселках, находились под постоянным контролем ОГПУ, не имели документов и не могли самостоятельно покидать место работы. Практически все, вне зависимости от профессии, использовались на тяжелых строительных, лесозаготовительных или горно-рудных работах
