В поисках рая. Экспедиция «Кон-Тики» - [2]

С моря на город полз зимний туман…

Вот как получилось, что мы в морозное рождественское утро, провожаемые леденящим ветром, отбыли в свадебное путешествие на остров Фату-Хива.

И вот почему спустя месяц мы были в числе путешественников, толпившихся у поручней «Комиссара Рамеля». Сто загорелых пассажиров из девятнадцати стран — и у всех одна цель, одна заветная мечта: найти солнечный рай среди пальм. Писатели и правительственные чиновники, художники и искатели приключений, коммерсанты и обыкновенные туристы — все смотрели в одну сторону, охваченные радостным ожиданием. Там впереди, за голубой океанской равниной, за вечно недосягаемым горизонтом, — там впереди был Таити, жемчужина Южных морей!

Уже над водой, словно ажурная тень на тропическом небе, легкими призрачными контурами взметнулись зазубренные вершины. Нельзя сказать, чтобы мы впервые видели эту картину. Она была нам знакома по фотографиям, кинофильмам, книгам, журналам. Но теперь мы сами путешествуем! Теперь все настоящее! Лицо гладил ласковый океанский бриз — соленый, согретый солнцем. Впервые за несколько недель в воздухе парили птицы. От носа корабля серебристыми струйками разлетались крылатые рыбки.

Всеми чувствами, всем существом мы впитывали впечатления…

Корабль подходил к Таити.

После долгого плавания впервые повеяло духом земли. Прежде пахло только морской солью и распаренной палубой — теперь пассат принес еле ощутимый, живой, теплый запах почвы и редкостных растений.

Казалось, остров постепенно всплывает над водой. Величественный, устремленный ввысь, вонзающий в небо острые пики… Голубые разломы, тонкие шпили, а под ними весенняя зелень холмов и пригорков. Еще ниже к берегу сползал темно-зеленый лес, разбегаясь пальмовыми рощицами, которые придавали острову неповторимый облик. А в море, поодаль от берега, протянулся живой коралловый барьер. Здесь блестящие голубые валы разбивались вдребезги, рассыпаясь хлопьями белоснежной пены, и, уже обессиленные, скользили к берегу, под пальмы.

Чарующее, неизъяснимо прекрасное зрелище, превосходящее все, что может себе представить человеческий разум…

Так вот они какие, острова Южных морей! Рай, прославленный и воспетый несчетное множество раз! Но никто не сумел передать все его очарование, потому что его нужно видеть, слышать, осязать самому… Мы стояли у поручней как завороженные. Стар и млад. Только команда оставалась невозмутимой. Нам здесь все казалось удивительным, необыкновенным. А морякам было не впервой, и они не спеша принаряжались к встрече со старыми знакомыми — вахинами[1].

За время плавания мы разучили таитянскую песню и теперь приготовились дружно спеть ее, как только покажутся встречающие нас пироги. Нам хотелось сразу показать, что мы не какие-нибудь цивилизованные сверхчеловеки, а простые, свободные, счастливые люди — такие же, как местные жители, что мы способны понять островитян, восхищаться ими и их привольной жизнью в солнечном краю.

Ревели буруны. Корабль вошел в проход в коралловом рифе. Вот они, совсем близко, — невиданные травы, поразительные деревья с исполинскими листьями… Сказка… Кроны шелестят, каждый лист трепещет, запах — словно в оранжерее. Просто не верится, что скоро мы будем бродить по этому лесу!

Медленно огибаем мыс, на котором раскинулся порт Папеэте — столица и узел коммуникаций французских владений в Тихом океане. Корабль остановился. Сейчас, сейчас к нам со всех сторон ринется рой лодок, а в них — украшенные цветами смуглые люди. Мы не могли больше сдержаться, и грянула, понеслась под пальмы песня, старинный гимн Таити: «Э мауруру а вау!» («Я счастлив!»)

Если бы вдруг к нам на палубу попал простой конторский служащий из Европы, он принял бы нас за сумасшедших. Пожилой тучный композитор-американец с деревянной ногой запевал, грациозно танцуя вдоль борта. Цивилизованные люди? Только не мы! Мы — дети дикой природы, как те, которые вот-вот поднимутся с лодок к нам на корабль!

И вот появилась лодка. Одна-единственная. Моторная.

В ней, стоя навытяжку, руки по швам — белые мундиры. Мы слегка пали духом, но продолжали кричать, махать руками и петь. Никакого впечатления. Лишь один из мундиров поднес руку к фуражке, приветствуя. Лодка пристала к борту, встречающие поднялись на палубу. Два пальца у козырька, непроницаемое лицо… Паспорта, документы… Бумаги, печати, снова бумаги. Таможенный досмотр. И вот корабль степенно подходит к причалу. Толпы людей, пестрые зонтики, парижские моды, белые брюки с безупречной складкой, соломенные шляпки, яркие галстуки…

Мы было совсем приуныли, но тут деревянная нога опять стукнула о палубу, и мы, улыбаясь и размахивая руками, снова грянули дорогой нашему сердцу гимн. Встречающие вежливо похлопали и один за другим стали подниматься по сходням. Смуглые щеки женщин покрывали румяна, полные накрашенные губы сжимали сигареты. И однако это они, знаменитые таитянские вахины, у каждой за ухом цветок.

Опытным взглядом красавицы оценивали приезжих мужчин. Последнее, что я видел, сбегая вместе с Лив на берег, — это как они выводили из камбуза нашего улыбающегося кока, обвешанного цветами и фруктами.