В поисках оружия - [27]

Из Кобе я продолжал свой путь в Токио по железной дороге. Поезд пересекал центральную часть Японии. С интересом рассматривал я небольшие равнины, занятые плантациями риса, чередовавшиеся с холмами. Меня очень интересовал вопрос о положении японского крестьянства. Во время разговоров по этому поводу на званых обедах, завтраках, банкетах в Токио я вынес убеждение, что Япония переживает период упадка сельского хозяйства: крестьяне бегут из деревень и переходят на фабрики и заводы, то есть пролетаризируются. Япония вынуждена уже ввозить такие продукты питания, как рис и пшеницу.

Японские поля поражали миниатюрностью. Вся долина была изрезана паутиной мелких канав, разделявших ее на маленькие участки, обведенные высокими земляными валиками и обсаженные кустарником. На склонах холмов устраивались искусственные горизонтальные площадки, которые также обводились валиками. Все это делалось для того, чтобы, затопив участок водой, можно было задерживать влагу, без которой не может произрастать рис. Крестьяне пользовались водой из многочисленных водоемов, канав, рвов или отводили ее из озер и прудов. Для передачи воды по деревянным желобам и бамбуковым стволам были установлены большие колеса с лопастями. Крестьянин приводил их во вращение тяжестью собственного тела, переступая с лопасти на лопасть. Затопленное поле необходимо было вспахать, разрыхлить с помощью маленькой лопаты, стоя по колено в воде. Разрыхленную почву удобряли пеплом вулканических извержений, химическими удобрениями и всякими отбросами.

Нигде не было видно ни сельскохозяйственных машин, ни даже животных. Вся обработка производилась исключительно руками.

Отсутствие скота и всякой живности накладывало какой-то унылый отпечаток на деревни.

Мне удалось достать книгу, в которой были приведены интересные данные о японском земледелии:

«Земля, удобная для обработки, составляет в Японии лишь 18 процентов всей территории страны.

Из пяти с половиной миллионов семейств, занятых сельским хозяйством, 70 процентов обрабатывают участки меньше одного гектара, а 30 процентов меньше половины гектара. Только треть всех семейств является собственниками земли. Остальные вынуждены работать на чужой земле, отдавая за это огромную долю урожая».

Эти цифры помогли мне уяснить, почему японский крестьянин бежит от земли, как бегут из плена.

У микадо

На другой день утром я был уже в Токио у генерала Гермониуса. Он обрадовал меня, сообщив, что дела на фронте идут хорошо. Русские войска продвигались в Карпатах. В Польше сибирские стрелки отбили наступление противника на Варшаву. В Восточной Пруссии войска закрепились у Мазурских озер. Неплохо и положение союзников — французов и англичан. Наша миссия и члены посольства были в те дни полны самых радужных надежд.

Отношение к нам японского правительства стало несколько меняться в лучшую сторону. Нам объявили, что на днях состоится аудиенция у микадо.

Наконец этот день настал. За нами прислали придворные кареты, и мы направились в императорский городок, помещавшийся в центре Токио. Вскоре мы очутились перед циклопическими стенами. Эти древние стены составлены из таких огромных камней, что приходится только удивляться, как можно было возвести их без помощи подъемных машин. Сотни тысяч людей в течение десятков лет трудились в невероятном напряжении над этой гигантской постройкой. Перед стенами проходят глубокие рвы. Теперь они уже потеряли значительную долю своего грозного вида. В них растут красивые цветы лотоса, а на валах мирно дремлют исполинские сосны. Валы служат приятным местом прогулок для городских жителей. Отсюда открывается чудесный вид на часть Токио и на величественный вулкан Фудзияма, коническую верхушку которого покрывает белая шапка снега.

Мы проехали в большие ворота и очутились среди множества различных построек, составляющих императорский городок. Сам дворец микадо отличался крайне скромным стилем фасада и небольшими размерами. Внутри все было также чрезвычайно своеобразно: пол устлан циновками, нигде нет даже признаков мебели, но всюду идеальная чистота.

Нас встретил русский посол, и мы вместе с ним вошли в тронный зал узкое, очень длинное помещение без всяких признаков убранства.

Посол заранее ознакомил нас с предстоящим церемониалом. По его знаку мы отвесили низкий поклон группе лиц, занимавших места вокруг трона, на котором восседал микадо. Пройдя еще несколько шагов, остановились и опять низко поклонились. И, наконец, проделали это в третий раз, когда подошли совсем близко к трону.

Как неподвижные изваяния, стояли кругом лица императорской свиты генерал-адъютанты в мундирах цвета хаки и в головных уборах с белыми пышными султанами, важные сановники, камергеры, церемониймейстер, гофмаршал — все в европейских мундирах, расшитых золотом.

По условиям восточного церемониала свита в присутствии микадо должна была замереть, как в живой картине. И в самом деле ничто не нарушало каменной неподвижности этих людей.

Наш посол пошептался о чем-то с гофмаршалом, и затем мы поодиночке, соблюдая старшинство в чине, стали подходить к императору. Теперь только я мог его хорошенько разглядеть. Посол предупредил нас, чтобы мы не смотрели слишком пристально. Но что поделать, мы были людьми военными, привыкли при представлениях «есть глазами начальство» и потому плохо соблюдали восточный этикет.