В поисках наслаждения - [4]

Он мог ей помочь. Для чего взял ее правую руку и прижал к своей голой коже.

Это было его ошибкой.

Марлоу сквозь зубы втянул воздух. Ее прохладные проворные пальцы осторожно плясали по поверхности его груди. Боже, какое ненасытное, живое любопытство. И как это невыносимо эротично. Ее прикосновения делали желание насущной потребностью. Господи, спаси и помилуй. Не проведя и двадцати минут в ее компании, он уже испытывал отчаянную потребность окунуться в ее жар.

Это следовало предвидеть. Как следовало быть готовым к стремительному натиску желания, обдавшего его обнаженную кожу порывом обжигающего ветра. Было в ней нечто такое, характерное только для Лиззи, что задевало его тайные струны. То ли как она смотрела на его тело: насмешливо, дерзко и отстраненно, — то ли как улыбалась одними глазами. Хотя на самом деле не имело значения, как это у нее получалось. Важно было только то, что она все еще могла ускорить биение его сердца и вызвать на коже мурашки. Важно было только то, что его пальцы зудели от желания пробежаться по ее белой шее и поцелуями стереть с ее лица бесстыдную улыбку.

«Господи, пожалуйста, пусть она скажет «да», чтобы он смог наконец залучить ее в свою постель хотя бы на несколько дней. Лиззи призвана от природы быть в постели совершенством. Она создана для удовольствия.

Чтобы не поддаться искушению привлечь ее к себе, что могло толкнуть ее на нежелательные действия, Марлоу вытянул руки по швам. Простое прикосновение ее пальцев вызывало у него удовольствие столь острое, что граничило с болью, но он не желал прекращения этой сладкой пытки и терпел ее легкие, как дуновения, поглаживания, затаив дыхание.

— Что ж, — прошептала она наконец. — Не знаю, испытывала ли когда большее удивление.

Это был все тот же Джейми. Она всегда считала, что он не совсем такой, каким казался, — за мягкой скромностью его натуры скрывалась благородная отважная душа. Слишком благородная и честная для его же блага. Будучи капитаном корабля, он встретил грудью смертельную опасность и теперь демонстрировал ей свидетельства пережитого, рассыпанные по груди.

И она, его грудь, поражала своим совершенством. Что стало для Лиззи полной неожиданностью. Теплая, в рельефе мышц, она обжигала кончики ее пальцев. Мальчиком он казался ей хрупким и невзрачным, но теперь был высоким и привлекательным. Годы превратили его в мужчину.

Все эти десять лет она старалась о нем не думать. Но это ей не удавалось. Ее приятель по играм, ее друг, ее совесть, ее мучитель, ее товарищ. Для нее он был воплощением всего того хорошего и правильного, что она ценила в этом мире до того дня, когда, бросив ее, он ушел без оглядки искать лучшей доли в том мире. В мире мужчин. В том единственном месте, куда она не могла за ним последовать.

И все же того мальчика ей не хватало. Отчаянно не хватало. И очень хотелось узнать, сохранился ли он в этом крепком мужчине.

Хотя, возможно, он и не был так уж крепок. Она чувствовала, как под ее ладонью подрагивало его тело. Или, быть может, это ее рука дрожала? Лиззи посмотрела на него украдкой. И его ясные серые глаза, как это всегда случалось, заглянули ей прямо в душу и, как бабочку, пригвоздили к правде.

Ее рука задрожала теперь сильнее. Но она не убрала ее, потому что, похоже, не могла устоять от соблазна погладить его кожу. Потому что это был Джейми. Он притягивал ее как магнит, не прилагая внешне никаких усилий. И она не могла этому противиться. Его грудь под ее ладонью то поднималась, то опускалась, вызывая удивительное ощущение, которое ей так нравилось. Пока она водила пальчиком от шрама к шраму, соединяя усеивающие грудь точки невидимыми линиями, его тело источало электрическое напряжение, каким потрескивает воздух перед грозой.

Его прерывистое дыхание теплым ветром обдавало ее руку. От него веяло мягким запахом виски. И ей захотелось его попробовать. Узнать вкус Джейм и…

Лиззи отдернула руку и отвернулась, чтобы скрыть пронзительный укол захлестнувшего ее желания. Что он помнит? Боже, какой глупой она была девчонкой, уверенной в своей безнаказанности.

Но ей уже давно не двенадцать лет. Собрав в кулак все свое самообладание, Лиззи повернулась к нему во всеоружии развязной дерзости.

— Ты убедил меня, что имеешь все шансы погибнуть. Но зачем мне выходить замуж за младшего капитана? У меня нет желания оставаться с твоими долгами.

Его голос, когда он заговорил, прозвучал как-то странно, с придыханием.

— Долгов нет, смею заверить. Если хочешь, можешь записать свои условия. У меня есть красивый дом, Гласс-Коттедж. У скал над бухтой Красного ущелья. И управляющий, чтобы вести дела и следить за порядком.

Он снова надел на свои широкие плечи сюртук.

— Коттедж?

— Скорее, дом. Достаточно большой, с восемью или около этого спальнями. С красивым видом на море. Он, конечно, не сравнится с Хайтоном, но вполне может стать твоим.

— И ты являешься его владельцем? Сын приходского священника, ты явно преуспел в этом мире.

В чем она никогда не сомневалась.

— Это все военные трофеи, Лиззи. Разве тебе никто не рассказывал? Я сделал состояние в испанских водах.

Она испытала истинную радость заговорщика.