В поисках личности. Рассказы современных израильских писателей - [118]
Кошки, поводя хвостами, вились за ней. «Сейчас, сейчас, — сказала она, говоря будто сама с собой. — Молоко вам будет, но имейте в виду — я на вас сердита. Сами знаете из-за чего — из-за мусорного ящика». Она провела узловатыми пальцами по чьей-то выгнутой спине, выпрямилась и собралась идти в дом, но тут из дырочек почтового ящика глянуло на нее что-то белое и заставило остановиться. Она заглянула в почтовый ящик и, почувствовав, как слегка засосало под ложечкой, заторопилась за ключом, который всегда хранился в специальном стаканчике.
Мадам Хая Иоселевич извинилась, сходила в другую комнату, взяла очки, лежавшие на клубках шерсти, из которых она начала вязать кофту, и прежде чем надеть, тщательно протерла стекла краем рукава. Потом взяла письмо и сказала:
— Ну, посмотрим, что вам там пишут.
Она стала читать про себя, неторопливо переваливая с буквы на букву, постепенно собирая их в слова, которые в свою очередь складывала в предложения, и застревая между предложениями, как утренний автобус на остановках, где толпится народ. Затем положила письмо на стол, почесала переносицу, опять заглянула в письмо, причем ее кадык ходил вверх-вниз, как заведенный, и хрипло сказала:
— Ой, мадам Шиф!
— Что случилось? — всполошилась Иохевед Шиф и попыталась привстать.
— Ой, мадам Шиф, какое чудо! Вы выиграли билет в Америку.
— Куда, мадам Иоселевич?
Та взяла лист с напечатанным текстом за краешек и подняла перед собой, как глашатай на базарной площади. От волнения она несколько раз шмыгала носом в паузах между словами.
Фирма «При тари»[45], выпускающая овощные и фруктовые консервы, счастлива сообщить вам, что в лотерею, которая ежегодно проводится среди постоянных покупателей нашей продукции, вы выиграли билет в Соединенные Штаты Америки. Фирма берет на себя также покрытие расходов на ваше пребывание там в течение недели. Просим зайти в нашу главную контору на Сдерот Невиим, 24.
С глубоким уважением
Рафаэль Робович
зав. отделом информации и рекламы.
— В Америку? — повторила Иохевед Шиф. — В Америку…
— Ой, мадам Шиф, вы в самом деле едете в Америку! Просто чудо! Такого на нашей улице не случалось с тех пор, как… Нет, такого вообще не бывало! В лотерею, прямо как в газетах! Я дам вам адрес моего племянника.
Она поправила очки и взглядом, словно колодками, стиснула свою всегда замкнутую соседку, сидящую перед ней теперь в полной растерянности. Таким взглядом обычно меряют счастливчиков, словно допытываясь: ну чем они лучше меня?
— Вы… Вы уверены?
— Уверена? Что значит уверена? Написано на иврите, черным по белому, на пишущей машинке. Идите туда скорее, пока они не передумали, как у нас вечно бывает.
Иохевед Шиф отправилась домой праздновать это событие чаем с лимоном.
Кошки удивленно подняли головы. Да и для нее самой это было неожиданностью: и смех и слезы одновременно, в один день или вернее в полдня после долгих засушливых лет без смеха и без слез. И как раз сейчас, когда дорога из магазина домой превратилась в изнурительный, сжигающий все силы переход, который в конце концов сведет ее в могилу.
Сначала были слезы. Соленые капли прокладывали себе путь среди морщин и впитывались в кожу, как в потрескавшуюся землю, не знавшую дождя семь засушливых лет. «Гута… — бормотала она, — теперь я смогу наконец увидеть Гуту».
Все невзгоды она принимала безропотно, молча. Бывают такие люди, будто погасшие костры. Когда врач сказал, что у нее никогда не будет детей, она подавила стон и не пошла советоваться к другому, хотя знала, что, если один из них сказал так, то другой наверняка скажет иначе. Когда умер Иехуда Шиф, она высвободилась из участливых рук дальней родственницы и пошла за гробом без слов и без слез. Даже когда спустя год после того, как они вместе приехали в Эрец-Исраэль, сказала ей сестра Гута, что собирается за океан, у Иохевед Шиф лишь еще больше опустились плечи, но отговаривать сестру она не стала. За последние годы она вышла из себя только раз, когда санитарный инспектор начал разбрасывать мясо, начиненное ядом, чтобы извести бродячих собак. Она пошла в муниципалитет и сообщила, что это мясо могут отведать кошки и от этого умереть. Ей ответили, что так нужно для общественного здравоохранения. С тех пор она следила из окна и, как только инспектор проезжал на велосипеде, выбегала на улицу и прочесывала ее в поисках отравленных кусков.
Как-то утром, зайдя в магазин тканей, который держал на главной улице ее муж, она застала его с Гутой в закутке на груде отрезов. Если бы не стеклянная прозрачная дверь, она наверняка не издала бы ни звука. А так она вдруг услыхала свой голос, который срывался на крик: «Ведь могут увидеть. Тут же стекло». Как будто от ее слов на них обрушилась целая полка цветастых тканей. Что она могла сказать Гуте, если три месяца назад на базаре в соседнем городке погиб ее муж Маноах, который, торгуя ящик налитых помидоров, позволил себе сказать их вошедшему в раж владельцу, что мол де на дне, наверное, гнилые. И Гута, которой стукнуло сорок, осталась с долей в убогом овощном магазине и убогими полутора комнатами в длинном уродливом многоквартирном доме. У их тетки в Америке был небольшой ресторан, который прославился на весь квартал, потому что она обслуживала посетителей так, словно все они ее сыновья, которые забежали перекусить и очень торопятся, чтобы не укорачивать время, проведенное врозь. С тех пор, как Гута уехала, сердце Иехуды Шифа стало ходить ходуном и съеживаться день ото дня, как полоса ткани, когда ее берут за оба конца и скатывают в узкий сплющенный рулон, который ничего не стоит перебросить из угла в угол. Себе под нос он бормотал цифры, ведя подсчет доходов и убытков, а потом широко разводил руки и смахивал все со стола. Или застывал на месте в оцепенении, пока кто-нибудь не брал на себя труд столкнуть его с мертвой точки. Так он и умер. Она понимала, что он так быстро сдал не из-за того, что натворил, и не потому, что знал за собой вину, а потому что его борода была колючей и жесткой, как щетка, потому что живот обвисал толстыми грубыми складками, зубы пожелтели, походка стала неуклюжей, и женщины не шли с ним в закуток на груду цветастых тканей.
Представленная книга является хрестоматией к курсу «История новой ивритской литературы» для русскоязычных студентов. Она содержит переводы произведений, написанных на иврите, которые, как правило, следуют в соответствии с хронологией их выхода в свет. Небольшая часть произведений печатается также на языке подлинника, чтобы дать возможность тем, кто изучает иврит, почувствовать их первоначальное обаяние. Это позволяет использовать книгу и в рамках преподавания иврита продвинутым учащимся. Художественные произведения и статьи сопровождаются пояснениями слов и понятий, которые могут оказаться неизвестными русскоязычному читателю.
Роман Аарона Аппельфельда, который ребенком пережил Холокост, скрываясь в лесах Украины, во многом соотносится с переживаниями самого писателя. Но свою историю он рассказал в своих воспоминаниях «История жизни», а «Цветы тьмы» – это история еврейского мальчика Хуго, который жил с родителями в маленьком украинском городке, но когда пришли немцы и отца забрали, мать отдала его на попечение своей школьной подруги Марьяны. Марьяна – проститутка, живет в борделе и в чулане за своей комнаткой прячет одиннадцатилетнего Хуго.
Роман «Любовник» стал бестселлером и прославил имя его автора, А. Б. Иехошуа. Книга завораживает своим парадоксальным сочетанием простоты и загадочности. Загадочно дремлют души героев — Адама с его усталой еврейской кровью, несовершеннолетней его любовницы, его жены — «синего чулка», ее любовника — своеобразного «князя Мышкина», юной дочери Адама и мальчишки-араба, ее возлюбленного. Пробуждают героев к жизни не политические потрясения, а жажда любви. Закрепощенная чувственность выплескивается на свободу с плотской, животной страстью, преступно ломает все запреты и сокрушает сердечную черствость, открывая души для человеческого единения.
Аарон Аппельфельд, один из самых читаемых израильских авторов, родился в Черновцах. В годы войны скитался по Бессарабии и Буковине, скрываясь от немцев и румын. В пятнадцать лет приехал в Палестину. Живет в Иерусалиме. Основная тема произведений Аппельфельда — непостижимость Холокоста, ужас слепой ненависти к евреям. Многие произведения писателя автобиографичны, в том числе и навеянный воспоминаниями детства роман «Катерина».Это поразительная история украинской крестьянки, рассказанная от ее имени. После смерти матери Катерина покидает родной дом и оказывается в услужении в еврейской семье.
Новый роман живого классика израильской литературы, написанный на рубеже тысячелетий, приглашает в дальнее странствие, как во времени — в конец тысячелетия, 999 год, так и в пространстве — в отдаленную и дикую Европу, с трепетом ожидающую второго пришествия Избавителя. Преуспевающий еврейский купец из Танжера в обществе двух жен, компаньона-мусульманина и ученого раввина отправляется в океанское плавание к устью Сены, а далее — в Париж и долину Рейна. Его цель — примирение со своим племянником и компаньоном, чья новая жена, молодая вдова из Вормса, не согласна терпеть многоженства североафриканского родича.
Действие романа классика израильской литературы XX века Авраама Б. Иегошуа, которого газета New York Times назвала израильским Фолкнером, охватывает всего семь предпасхальных дней. И вместе с тем этот с толстовским размахом написанный роман рассказывает сложную, полную радости и боли, любви и ненависти историю большой и беспокойной семьи, всех ее трех поколений. Это полифонический памятник израильскому обществу конца семидесятых, но одновременно и экзистенциалистский трактат, и шедевр стиля, и мастерски придуманное захватывающее сплетение историй, каждая из которых – частная, а все вместе они – о человеке вообще, вне эпохи и вне национальности.
Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.
В каждом произведении цикла — история катарсиса и любви. Вы найдёте ответы на вопросы о смысле жизни, секретах счастья, гармонии в отношениях между мужчиной и женщиной. Умение героев быть выше конфликтов, приобретать позитивный опыт, решая сложные задачи судьбы, — альтернатива насилию на страницах современной прозы. Причём читателю даётся возможность из поглотителя сюжетов стать соучастником перемен к лучшему: «Начни менять мир с самого себя!». Это первая книга в концепции оптимализма.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
ЭЛИ ВИЗЕЛЬ — родился в 1928 году в Сигете, Румыния. Пишет в основном по-французски. Получил еврейское религиозное образование. Юношей испытал ужасы концлагерей Освенцим, Биркенау и Бухенвальд. После Второй мировой войны несколько лет жил в Париже, где закончил Сорбонну, затем переехал в Нью-Йорк.Большинство произведений Э.Визеля связаны с темой Катастрофы европейского еврейства («И мир молчал», 1956; «Рассвет», 1961; «День», 1961; «Спустя поколение», 1970), воспринимаемой им как страшная и незабываемая мистерия.
В этой маленькой антологии собраны произведения и отрывки из произведений Василия Гроссмана, в которых еврейская тема выступает на первый план или же является главной, определяющей. Главы, в которых находятся выбранные нами отрывки, приведены полностью, без сокращений. В московской ежедневной газете на идише «Эйникайт» («Единство»), которая была закрыта в 1948 году, в двух номерах (за 25.11 и 2.12.1943 г.) был опубликован отрывок из очерка «Украина без евреев». В конце стояло «Продолжение следует», но продолжения почему-то не последовало… Мы даем обратный перевод этой публикации, т. к.