В поисках Клингзора - [29]

— И это считается великим открытием?

— Несомненно!

— Я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему, все это чепуха. Как может существовать то, чего нет! Я же не вижу никакого четвертого измерения, и атомов не вижу, так с какой стати я должен верить всяким выдумкам!

— Знаете, вы не единственный… — начал было Бэкон, но остановился, потеряв вдруг всякое желание рассуждать на эту тему. Не только бесполезно, но просто глупо спорить о физике с человеком, который, скорее всего, не знает даже значения числа «пи». Судя но всему, господин Берд был настолько непоколебим в своей точке зрения, что ни на секунду не признал бы правоты Эйнштейна.

— Вы именно об этом хотели со мной поговорить?

— Нет-нет, просто полюбопытствовал, прошу прощения. — Ibcno-I дин Берд словно опомнился и даже застыдился своей горячности. — Видите ли, мне приходилось встречаться с очень многими учеными вроде вас, так что я поневоле задался вопросом, о чем они, черт их возьми, размышляют все время? Вы, физики, способны часами сидеть или ходить туда-сюда по кабинету и думать, думать… Даже дома не перестаете вспоминать теоремы и цифры, даже в ванной, даже в постели, перед тем как заснуть… Мне иногда кажется, что ученые могут заниматься любовью с женами и при этом мысленно производить свои расчеты!

— Поверьте, таких среди нас не много, — поспешно заверил Бэкон. — Откуда вам столько известно о физиках?

— Пришлось познакомиться. По работе…

— А в чем конкретно заключается ваша работа, господин Берд?

— Еще узнаете, всему свое время. Лучше скажите, с какой целью вам понадобилось ежедневно следить за профессором Эйнштейном?

Бэкон давно ждал, что кто-нибудь когда-нибудь задаст ему подобный вопрос, но все же оказался застигнутым врасплох и не нашелся, что ответить.

— Запираться нет смысла, — вкрадчивым голосом проговорил господин Берд. Бэкону померещилось, что он смотрит кино про шпионов. — Вы следили за Эйнштейном, а мы следили за вами…

— Кто — вы?

— Вы не ответили на мой вопрос, профессор, — голос господина Берда становился все более отчужденным.

— Если я скажу, вы не поверите, — пробормотал Бэкон, пытаясь изобразить улыбку.

— Посмотрим!

— Сам не знаю, клянусь вам! Мне очень хотелось заговорить с Эйнштейном, пока он шел домой, но не хватило смелости, и я просто следовал за ним на расстоянии…

— Так-так, следовал за ним на расстоянии… Ну хорошо, а в остальные дни?

— И в остальные тоже. Понимаю, звучит абсурдно, но я говорю правду!

— И вы полагаете, что делали это незаметно для профессора Эйнштейна?

— Да, он видел меня один раз, но, кажется, не придал большого значения.

— А между тем профессор Эйнштейн обратился в полицию. Что вы на это скажете?

— Не может быть… — Бэкона вдруг прошиб холодный пот. — Я же не хотел ничего плохого… Это было что-то вроде шутки…

— Сейчас не время для шуток, профессор, — голос Берда вновь обрел прежнюю учтивость. — Как вам известно, нацисты ненавидят Эйнштейна. И не только они. Вокруг полно всяких недоумков… Соединенные Штаты стали для Эйнштейна второй родиной, и правительство обязано заботиться о безопасности своих граждан. В особенности таких граждан, как Эйнштейн, вы согласны?

— Так вы из полиции? — встревожился Бэкон.

— Почти угадали, — доверительным тоном ответил Берд. — Только не из полиции в общепринятом понимании. Скажем, мне поручено обеспечить спокойную жизнь профессору Эйнштейну, чтобы он не испытывал никаких неудобств, чтобы его никто не беспокоил.

— Раз вы меня видели, значит, догадались, что это была лишь игра!

— Что ж с того, что догадался. Моя обязанность — принять меры предосторожности. Я провел расследование, и, на ваше счастье, мы не обнаружили ничего подозрительного.

— Теперь, когда вы убедились, что я не готовлю покушения на Эйнштейна, мне можно идти?

— Боюсь, что нет, — невозмутимо заявил господин Берд. — Все отзываются о вас как о хорошем физике. Отличные характеристики. Пристойное поведение. Ну, не считая трудностей в отношениях с женским полом, которые вы себе сами создали, однако меня это мало интересует… Итак, в силу ваших профессиональных качеств мы готовы согласиться с предложением профессора Эйделотта и профессора фон Неймана относительно вашей кандидатуры. Полагаем, что именно вы способны выполнить деликатную и весьма важную для нас миссию.

— Что же я могу для вас сделать?

— Очень многое, профессор. Вы — молодой талантливый ученый, любите рисковать, хорошо знаете немецкий язык и как нельзя кстати именно сейчас остались без работы и перспектив найти ее в ближайшее время. Так что вы для нас — подходящий вариант.

— Подходящий для чего?

— Я уже сказал — для сотрудничества. Если хотите знать больше, для одного расследования. Вы же любите свою родину, не так ли?

— Да, конечно.

— Ну вот, для вас наступило время сделать кое-что для нее. Не забывайте, профессор, идет война. В подобной ситуации интересы нации становятся приоритетными для всех граждан.

— Значит, отказаться я не могу…

— А вы и не откажетесь. Вы многим обязаны этой стране, и наконец пришел час, когда вы сможете хотя бы частично вернуть долг. Разве это не справедливо? — Господин Берд словно растолковывал ребенку необходимость выполнять школьные домашние задания. — Сами понимаете, о нашем разговоре никто не должен знать. Соблюдайте полную конфиденциальность. Разрешаю вам попрощаться только с самыми близкими родственниками, причем без лишних разъяснений причин отъезда.