В поисках Клингзора - [18]

— Фрэнки, своим поведением ты ставишь меня в очень неловкое положение! — начала мать без предисловий, нервным движением положив на письменный стол Бэкона свою маленькую сумочку бирюзового цвета. — Почему я должна выслушивать от своих знакомых, что мой сын вместо учебы тратит время и отцовские деньги на какую-то черную шлюшку?

— Мама, она не проститутка!

— Не лги мне, Фрэнк!

После нескольких минут словесной перепалки Бэкон, напуганный слезами матери, сдался и пообещал ей больше не встречаться с Вивьен. Естественно, он не собирался держать слово. Просто во время очередного свидания заявил девушке, что им не следует показываться вместе на улице. Вивьен заметно огорчилась, даже глаза ее увлажнились, но, как и предвидел Бэкон, ничего не сказала. Ни единой жалобы, ни упрека, только все то же грустное лицо. На следующей неделе Бэкон отказался пойти с ней в кино. И вновь Вивьен промолчала. С тех пор они никогда не бывали вместе на людях. Ему даже не пришлось объяснять, чем вызвана эта перемена в их отношениях; Вивьен все понимала и не желала испытывать еще большее унижение, выслушивая надуманные предлоги.

Рэчел Смит нередко созывала гостей на светские приемы; на одном из них она познакомила сына с жизнерадостной веснушчатой девушкой, сказав многозначительно, что ее семья «относится к лучшим в Филадельфии». Бэкону показалось не скучно общаться с новой знакомой, и танцевать с ней было приятно, и молодой человек с легкостью обронил к слову, что как раз сейчас ни с кем не встречается. Ни малейшего воспоминания о своей любовнице не промелькнуло в мозгу Бэкона, она оставалась где-то за пределами его сознания, в эротических сновидениях, сексуальных фантазиях, но только не в этой настоящей жизни. Прошло две недели после званого вечера. Бэкон зачастил в гости в великолепный дом родителей своей новой подруги. Вивьен несколько раз приходила к нему, но не заставала.

— Не бросай меня, — твердо и решительно потребовала она, когда наконец встреча состоялась.

— Мне очень жаль, но рано или поздно мы должны расстаться.

— Почему?

— Иначе быть не может, — только и сказал Бэкон.

— Я обещаю, никто ничего о нас не узнает.

Бэкон и злился на Вивьен все больше, и любил еще сильнее. Как так получается, он сам не понимал.

— Я должен сказать тебе кое-что, — пробормотал он, не поднимая глаз. — Я помолвлен. Ее зовут Элизабет… — голос его дрогнул. — Пойми, по-другому быть просто не могло! Прости, но лучше, чтобы между нами сразу все стало ясно…

Казалось бы, оскорбленная Вивьен должна встать и уйти, навеки порывая с ним всякие отношения, однако Бэкон подозревал, что вряд ли произойдет что-либо подобное. Более того, он почему-то был уверен: что бы ни случилось, им суждено опять быть вместе, и грустная Вивьен будет все так же приходить к нему домой и в молчании ложиться в его постель, и им так и не обрести никогда настоящего счастья друг с другом. Впрочем, пока суд да дело, Бэкона ожидали более неотложные заботы: надо заниматься подготовкой к свадьбе…

— Ладно, Вивьен. Будь по-твоему.

Институт перспективных исследований располагался в довольно мрачном строении, снаружи местами заросшем мхом. Внутри не наблюдалось ни деловитой суеты лабораторий, ни шума и гама беспокойных студентов, поскольку ни те ни другие здесь просто не существовали. Все, что требовалось обитателям здания для своей деятельности, ограничивалось несколькими классными досками, мелом и бумагой. Для желающих заняться «мысленными экспериментами» тут, несомненно, были созданы идеальные условия. За толстыми стенами Фулд-холла объединились великие умы современности: профессора Веблен[27], Гедель, Александер[28], фон Нейман, не говоря уже об отце-покровителе физической науки — самом Эйнштейне. К ним зачастую присоединялись приезжие знаменитости… Однако Бэкон здесь томился от скуки.

Все его попытки сблизиться с именитыми профессорами во время регулярных, ровно в три часа дня, перерывов на чай с печеньем закончились ничем. Никто из них не проявлял к нему ни малейшего интереса. Устав от своих ночных размышлений, они разговаривали друг с другом на отвлеченные темы: о будущем науки, о результатах бейсбольного матча, о том, где бы раздобыть вина из Европы и как могут американцы есть такую жирную пищу. Бэкон пытался было затронуть «серьезные» вопросы, но в ответ либо раздавались нервные смешки, либо его слова наталкивались на полное равнодушие и молчание. Веблен ценил Бэкона как сотрудника, но при встрече только снисходительно приветствовал и спешил удалиться; фон Нейман, как и предупреждал заранее, не более чем терпел его присутствие; остальные ученые были с ним почти не знакомы, да и не стремились узнать получше. Блестящее будущее, которое, как он рассчитывал, сулила ему работа в институте, превращалось в недосягаемый, несуществующий мираж.

Вдобавок ко всему отношения с Элизабет зашли так далеко, что регистрация брака казалась не за горами. Это ужасало Бэкона. Он не подозревал, что события будут развиваться столь стремительно.

— Что с вами происходит, Бэкон? — спросил как-то фон Нейман с присущей ему бесцеремонностью. — Вас что-то гложет? А-а, кажется, я понимаю… Причина наверняка в женщине, угадал? Женщина — вот источник всех бед современного мужчины! Это серьезная проблема, Бэкон! Вы когда-нибудь задумывались, сколько времени мы тратим попусту, мучая самих себя из-за женщин и пытаясь найти выход из запутанных амурных ситуаций? Да если хотя бы четверть этого времени посвятить решению физических и математических задач, наука двинулась бы вперед со скоростью звука! Но, черт возьми, разве можно не увлечься женщиной!