В поисках Голема - [8]

Номер оказался просторным, с двумя туалетами, отчего я вздохнула спокойнее, и комнаткой для одежды — гардеробной с большим зеркалом, на котором Карни тут же разложила свою косметику.

— У нас мало времени, — заявила она, когда мы поочередно искупались и переоделись. Сейчас едем в центр, а к шести часам на заседание общества.

«Спокойно, Валерия, — приказала я себе. — Ты приехала не отдыхать, а работать. А выездная работа обычно ненормирована».

— Хочу поехать на метро, — заявила Карни, побросала косметику в белую сумочку с документами, и мы отправились на станцию «Инвалидовна», благо она была в двух шагах от гостиницы.

И тут передо мной выросла первая в Праге проблема.

Как начитанный человек, я за последние три дня всецело подготовилась к поездке в Прагу: прочитала о специальных компостерах, о суровых контролерах, размахивающих штрафными квитанциями, об автоматах по продаже билетов, продающих карточки на любой вкус: на 15 минут, на час, на день или на неделю. И что если я хочу сэкономить, то желательно покупать билет на неделю за 280 крон (самый дешевый стоит 8 крон, где-то около тридцати центов) и кататься на метро и трамваях в свое удовольствие. Я не прочитала только о том, как засунуть в щель автомата бумажную купюру. А мелочи, сами понимаете, у нас не было, в Праге мы находились первый час.

Мимо нас прошли две женщины, говоря по-русски. Я бросилась к ним и объяснила, что у меня небольшая заминка. Одна из них — крупная высокая чешка, с непередаваемым акцентом отчеканила хорошо поставленным голосом (как потом оказалось, она работала экскурсоводом): «Вы можете купить билет вон в том табачном киоске. Но я не советую вам приобретать недельный билет — это дорого. Вы же едете в центр, и будете там гулять до вечера. Значит, вам нужен билет за 8 крон туда и 8 крон обратно. Нет, я вам не могу запретить покупать билет за 280 крон, у нас в стране демократия и если вы желаете финансировать наше правительство, то делайте это, как вам заблагорассудится».

— Что она говорит? — спросила Карни. — Это по-чешски?

— Нет, ответила я на иврите, — дама говорит по-русски.

— Я же сказала, — обернулась Карни к Ашеру. — Это почти одно и то же. Я поняла слово «демократия».

После такого всеобъемлющего объяснения любезной пражанки, я немедленно купила восьмикроновые билеты, мы спустились вниз, и тут меня (а не Карни с Ашером) ждал очередной культурный шок: на остановившихся вагонах, выкрашенных в психоделические серо-оранжевые цвета, была табличка «Мытищенский вагоностроительный завод, 1983 год». Я вошла, и словно не было прошедших двадцати лет, я снова ехала в метро, держась за никелированный поручень, и ждала, когда объявят станцию, чтобы выйти и побежать в институт. Карни с Ашером смотрели на меня с подозрением, я улыбалась со странным выражением лица.

Нет, все же одно различие было. Море светлых голов. Чехи — удивительно красивая нация: высокие, с прямыми носами и славянскими скулами. Я  разглядывала их, получая огромное удовольствие. Напротив меня сидели четыре девушки, все блондинки.

— Слушай, — пихнула меня Карни, — У нас такие девушки участвуют в конкурсе на «Мисс Израиля», а здесь просто едут по своим делам. Ашер, как тебе?

— Красивые, — кивнул ее немногословный спутник. Видно было, что он очень хочет сфотографировать попутчиц, но сдерживается.

Пересадочная станция «Мюстек», что обозначает «мостик» вывела нас на Вацлавскую площадь. Я увидела панораму площади и ахнула. Это было не то, чтобы красиво — это было очень красиво!

Вацлавская площадь не просто площадь — она похожа на парижский бульвар с цветниками посредине. Многочисленные туристы фланируют в обоих направлениях, фасады домов декорированы в стиле «арт-нуво», а под открытым небом выставлены модернистские скульптуры. Гвоздем программы была скульптура женских ног трехметровой высоты, с надписью на железных спущенных трусах: «Миссия выполнена». Мне понравилось такое отношение пражан к своей «Красной площади», простое и незамысловатое. Место, где стояли советские танки в 1968 году, где сжег себя в знак протеста студент философского факультета Ян Палах, где проходили многотысячные демонстрации «бархатной революции» ныне радовало глаз буйством цветов. И лишь помпезное здание Национального музея, замыкающего площадь, и конная статуя святого Вацлава перед ним, напоминали о торжественности места.

В симпатичном погребке в одном из переулков за Вацлавской площадью, нам предложили грибной суп, который принесли налитый прямо в круглую буханку хлеба с выковырянным мякишем, и свинину с грибами. Мы выпили светлого «Гамбринуса» (меня опять ударило в ностальгические воспоминания: Куприн, еврейская скрипка), и теперь, сытые и захмелевшие, были в полной готовности участвовать в деятельности общества потомков бен-Бецалеля.

* * *

Пришло время отправиться к «детям лейтенанта Шмидта», то есть бен-Бецалеля.

— Валерия, посмотри адрес, и вызови такси. После такого обеда у меня сил нет идти пешком, — приказала Карни. Нет, ее тон мне нравится все меньше и меньше!

— Удица Доудова на Вышеграде, — посмотрела я в карту. — Дом «У трех наперстков».