В поисках Евы - [68]

Широкое основание носа существенно усложнило операцию и увеличило ее стоимость. Девушка ушла думать, а на следующий день к Александру явилась ее мать, интеллигентная и очень дотошная женщина. Она не стала устраивать скандала, высказала свои претензии тихо, но глаза ее гневно сверкали, и Александр кожей ощущал исходящие от нее волны недовольства. Претензий было две, по сути, одна: почему Александр позволил себе «раскрутить» ее дочь на деньги? Почему к носу вдруг добавился подбородок и почему операция стоит дороже, чем указано на сайте клиники? Длинная лекция по анатомии-хирургии гневную родительницу не убедила, в то, что о подбородке первой заговорила ее дочь, она не верила. «Запудрили девчонке мозги», – твердила она. В конце концов, поняв, что все доводы исчерпаны, а воз и ныне там, Александр предложил, чтобы девушка обратилась в любые другие клиники по ее выбору, и пообещал, что сделает скидку, если там ей насчитают меньшую сумму. Сильно он не рисковал, потому что нигде бы не стали оперировать такой нос по «минимальному» прайсу, ринопластика ринопластике рознь, а минимальная стоимость ее – это только кончик носа выровнять. Что же касается подбородка, то здесь он стоял на своем и предложил матери спокойно выяснить все у дочери. Спустя три дня девушка пришла снова, рассказала, что во всех трех клиниках, в которые она обращалась, ей насчитали большие суммы, и подписала договор.

Пациентка, которой было назначено на семнадцать часов, звонила несколько раз – то сообщить, что стоит в пробке на Ленинградке, то сказать, что, наверное, сегодня не успеет, то, наоборот, сказать, что успеет… Когда при очередном звонке на дисплее высветился незнакомый номер, Александр решил, что это снова звонит она. Небось разрядила свой мобильный и попросила у таксиста его телефон.

– Вы меня перманентно удивляете, Александр Михайлович, – сказал мягкий вкрадчивый баритон. – Казалось, что я все о вас знаю, даже про третий дан по айкидо, а вот про то, что вы боксом увлекаетесь, я не знал.

– Второй дан, – поправил Александр, догадавшись, что разговаривает с Гаринским. – А боксом я никогда не увлекался. Не люблю бить людей, особенно по лицу.

– Макс заслужил, – согласился Гаринский, уловив подтекст. – Я хочу вас заверить, Александр Михайлович, что угрозы, которые озвучил Макс, есть не что иное, как его дурная самодеятельность. Макс – идиот, но идиот энергичный, за то и ценю.

– Энергичный идиот – это очень опасное сочетание качеств, – дипломатично заметил Александр.

– Ну не всем же так везет с компаньонами, как Геннадию Валериановичу, – парировал собеседник. – Макс хорош на своем месте, просто не стоило отправлять его к вам. В довесок к вашему внушению, очень справедливому, должен заметить, внушению, я добавил ему от себя.

Александр представил себе Гаринского (внешность была знакома по увиденным в Интернете фотографиям), неэлегантно избивающего элегантного Максима Владимировича.

– Словами, – уточнил собеседник, и видение сразу же исчезло. – Но, поверьте, это было очень внушительное внушение. И спешу принести вам самые искренние извинения за случившееся. Я бы и Макса отправил извиниться, но боюсь, что вам неприятно будет его видеть.

Гаринский замолчал. Александр не стал ничего отвечать.

– Чувствую – вы еще сердитесь. – В трубке послышался вздох. – Но это пройдет, и ничто не будет омрачать нашу встречу, наше знакомство. Нам же пора познакомиться, не так ли, Александр Михайлович?

– Во-первых, не стоит, наверное, говорить о нашей встрече как о чем-то само собой разумеющемся, – резко и, может, даже грубовато ответил Александр. – Во-вторых, в какой-то мере мы уже знакомы, и начало знакомства совершенно не располагает к продолжению. В-третьих, я никогда не стану с вами сотрудничать, Яков.

– Семенович, – с готовностью подсказал Гаринский.

– Яков Семенович, – повторил Александр. – Наверное, нам нет смысла продолжать разговор?

– Никогда не говорите «никогда»! – с оттенком назидательности сказал Гаринский, но назидательность была не обидной, а скорее, дружелюбной. – Времена меняются.

– Максим Владимировичу пришлось повторить несколько раз, но вы сами сказали, что он «идиот», – тонко нахамил Александр. – Прощайте, Яков Семенович.

– Имейте в виду, что я не намерен делать вам что-то плохое и создавать проблемы, – предупредил Гаринский. – И от вас ожидаю того же, Александр Михайлович. Давайте забудем, что было. У вас прекрасная клиника, но на ней белый свет клином не сошелся. Миру мир?

– Лучше сказать «перемирие», – повредничал Александр.

– Главное, что не война! – хохотнул Гаринский. – Всего вам доброго, Александр Михайлович.

Закончив разговор, Александр подумал о том, сколько может длиться перемирие с Гаринским. Не успокоится ведь он, такие мягко стелющие не склонны отступаться от своих намерений.

«Der Wolf andert wohl das Haar, doch bleibt er, wie er war», – говорят немцы. Волк может полинять, но характер его от этого не изменится. Впрочем, характер-то не изменится, но зато бизнес может рассыпаться как карточный домик.

Злорадно пожелав Гаринскому скорейшего и полнейшего разорения, Александр стер из списка вызовов номер его телефона, а стильную визитную карточку Максима Владимировича, которая все лежала на столе, разорвал на мелкие кусочки и выбросил в корзину для мусора.